Поднимаясь на склон, Паскаль видел, как оглядывались на него люди, и слышал возбужденный шепот. Ему давно бы пора к этому привыкнуть, но все равно было ужасно неприятно. «Что ж, придется распрощаться с непринужденностью в общении», – думал он. Увы, те счастливые дни, когда его здесь считали обычным человеком, канули в Лету…
Паскаль вежливо улыбался и раскланивался со всеми. Как всегда по утрам, первым делом он взялся за осмотр лозы. Чарлз Клюбер побежал к нему со всех ног, а потом долго жал ему руку.
– Месье, вы так быстро ушли вчера, что я не успел поблагодарить вас как положено. Эмили все мне рассказала. Рассказала и о том, что вы вернули жизнь нашему сыну. Я перед вами в неоплатном долгу, месье.
– Пустяки, Чарлз, – сказал Паскаль. – Вашего сына надо было только немного подтолкнуть. Ему пришлось нелегко при родах. Как сегодня чувствуют себя ваша жена и сын?
– Лучше не бывает! – просиял Чарлз. – У меня теперь есть и сын! Мой первый сын! А если бы не вы, месье, я бы сегодня его хоронил, – со вздохом добавил Чарлз.
– Как я уже сказал, его нужно было лишь немного подтолкнуть, вот и все, – пробормотал Паскаль. – Как назвали ребенка?
– О, я, конечно, сразу должен был сказать! – оживился Чарлз. – Мы назвали его Джозеф-Жан, в честь двух святых. Мы дали ему сильное имя, как вы и советовали. И, знаете, месье… То, что вы сказали моей жене, – это правда?… Ну… насчет того, что Господь одарил его своей милостью и что он будет совершать богоугодные дела… Он будет воином, мой сын?
– Ваш сын замечательный боец. Но я не думаю, что его предназначение в том, чтобы заливать кровью поля брани. Он силен духом, ваш Джозеф-Жан, – проговорил Паскаль, пристально изучая лозу, обремененную тяжелыми гроздьями. Виноградины меняли цвет с зеленого на черный. А от «мучнистой росы» не осталось и следа. – Вот, взгляните, – сказал Паскаль, чтобы отвлечь Клюбера от бесконечных изъявлений благодарности. – Ни единого пятнышка! Образцовая гроздь! Если сухая погода продержится, то в этом году у нас будет славное каберне! И белый виноград, хоть его и немного, тоже даст неплохой урожай. И вино из него выйдет вполне приличного качества. А вот на красные сорта я возлагаю особые надежды…
– Да-да, месье, – радостно закивал Чарлз. – Это все потому, что вы догадались в прошлом месяце сощипнуть немного листьев с каждого растения.
– Не знаю, почему мне это раньше в голову не пришло… Ведь не надо большого ума, чтобы понять: чем больше солнца и воздуха будет попадать на плоды, тем выше шанс избавиться от грибка. – Паскаль в задумчивости почесал подбородок. – Я, конечно, не знаю, какое влияние окажет солнце на вкус и аромат плодов, но привкуса плесени у вина точно не будет, и это – уже достижение.
– Достижением можно назвать уже то, что у нас вообще будет урожай. Говорят, земля наконец ожила. И все благодаря вам!
– Еще несколько слов благодарности, Чарлз, и я за себя не отвечаю!
– Чтобы вы, месье, вышли из себя?… Такого просто быть не может. Я ни разу не видел, чтобы вы на кого-то прогневались. Прошедшая ночь – не в счет. Я сам был виноват, так что получил по заслугам.
– Да вы меня не знаете совсем, – ухмыльнулся Паскаль. – Спросите мою жену. Она считает, что у меня несносный характер.
Чарлз тоже ухмыльнулся.
– Все жены считают своих мужей несносными, месье. Но ваша, по крайней мере, вас слушает.
– Даже представить не могу, с чего вы это взяли. Что же касается медицины, то в этом она меня действительно слушает, – но лишь потому, что я в таких делах разбираюсь лучше. А вот во всем остальном? – Паскаль рассмеялся. – Слушает, только если мне очень сильно повезет!
Чарлз кивнул.
– Видно, что вы очень любите свою жену, месье.
– Да, очень, – согласился Паскаль. – Но пора вернуться к работе. Весь этот склон нужно прополоть и удалить поврежденные ягоды. – Паскаль вернулся к осмотру растений, но он еще долго чувствовал спиной взгляд Чарлза – взгляд человека, который не знает, что о нем думать.
И так продолжалось все утро. Паскаль переходил от лозы к лозе, отдавая какие-либо распоряжения, и всюду он встречал одни и те же пристальные и настороженные взгляды. Кроме того, он частенько замечал, что люди, глядя на него, украдкой крестились. Можно было лишь благодарить Господа за то, что Лили воспринимала его по-другому. Не хотелось даже думать о том, что произошло бы, если бы она оказалась такой же, как все остальные.
Он разговаривал с Пьером Маршандом, когда вдруг услышал голос Лили. Паскаль даже вздрогнул от неожиданности. Лили могла прийти на виноградники только в одном случае – если бы что-то произошло… Но, обернувшись, он увидел, что жена совершенно спокойна. И она несла в руке корзинку, небрежно перекинув через руку тонкое одеяло.
Улыбаясь и любезно здороваясь со всеми, кого встречала по дороге, Лили кокетливо покачивала бедрами, шагая между рядов виноградных кустов. В простеньком платье, с лентой в волосах, она могла бы сойти за крестьянку, если бы не королевская осанка и не совершенство фигуры. Но держалась эта красавица совсем не так, как держалась бы чопорная герцогиня.
– Лили, в чем дело? – спросил Паскаль, когда жена подошла к нему.
И тут она вдруг приподнялась на цыпочки и на глазах у ошеломленных зрителей поцеловала Паскаля в губы.
– А разве мне нужен повод, чтобы навестить мужа на работе? – спросила она, опустив перед ним корзинку. – Я принесла тебе поесть. Ты пропустил завтрак, и я подумала, что ты сильно проголодался. Когда я по дороге заглянула к мадам Клюбер, она передала для тебя одну из своих знаменитых колбасок. – Лили говорила громко и отчетливо – чтобы каждый смог бы ее услышать.
Совершенно обескураженный произошедшим, Паскаль молчал. А Лили с улыбкой добавила:
– Ну, сделай же перерыв. Ты слишком много трудишься последнее время. Денек выдался славный, так почему бы нам не устроить пикник? Вы ведь не против, месье? – с обворожительной улыбкой обратилась Лили к Пьеру Маршанду. – Я его надолго не задержу.
– Пикник, говоришь? – Паскаль окинул жену оценивающим взглядом. – Ты прежде никогда не приносила мне еду. Дорогая, что ты задумала? – спросил он, переходя на английский.
– Сейчас сам увидишь, – ответила Лили на том же языке. Переходя на французский, она вновь обратилась к Маршанду: – Прошу нас извинить, месье. Как ваша жена? Как дети? Выздоровели?
– Спасибо, хорошо, мадам, – в смущении пролепетал Маршанд. Глаза его, казалось, вот-вот вылезут из орбит.
– Рада это слышать. Ветрянка – болезнь неприятная, как, впрочем, и любая болезнь. – Сказав это, Лили потянула мужа за рукав, увлекая в сторону тенистого орехового дерева, что росло ниже по склону, у края виноградников.
Деловито расстелив под деревом одеяло, Лили принялась выкладывать из корзинки разнообразную снедь.
– Что ты делаешь? – посмеиваясь, спросил Паскаль.
