– Тогда говорите, – проворчал Харрисон. – Передайте послание от принца, и покончим с этим побыстрее.
– Принц хочет знать, удостоила ли вас мисс Рул своей милостью. Последние два вечера никто не видел, чтобы вы с ней разговаривали. И никто не видел вас на балах.
– Я предпочитаю по вечерам спокойную игру в карты, поэтому и не ездил на балы.
Мистер Хопскотч откинулся на спинку стула.
– Принцу это не понравится.
– Возможно, но ничем другим порадовать не могу, – ответил Харрисон, начиная злиться.
Хопскотч взглянул на него в недоумении.
– Так каково же ваше отношение к мисс Рул? Она ведь красива, умна… А ее семья очень уважаема принцем.
– Ее отец – игрок, – пробурчал Харрисон.
– Значит, мисс Рул рассказала о своих неприятностях? Или вы как-то иначе проведали о привычках ее отца?
Харрисон еще больше помрачнел.
– Меня не интересуют чужие привычки.
– Видимо, вам следует лучше обдумать предложение принца. Никто вас не торопит, милорд. Кредиторов ее отца уведомили, что принц взял ситуацию под свой контроль. Вам необязательно жениться на ней до конца сезона, так что нет нужды спешить.
Харрисон с облегчением вздохнул. Что ж, очень хорошо. И ведь именно об этом просила мисс Рул. У него теперь есть время, чтобы как следует обдумать ее просьбу…
– Итак… решение за вами, – сказал Хопскотч, поднимаясь. – Я не побеспокою вас до конца сезона. А когда увидимся… В общем, от вас зависит, приводить мне гвардейцев или нет.
Толстяк удалился, а Харрисон сделал изрядный глоток эля.
Через несколько минут граф решил: если и станет ухаживать за мисс Рул, то сделает это только потому, что сам того захочет.
Глава 8
Я лгу, неправду милая твердит.
И так обман взаимный нами скрыт.
У. Шекспир. Страстный пилигрим
Харрисон опустил тормоз и выпрыгнул из экипажа. Небольшой особняк в Мейфэре – с высокими, аккуратно подстриженными тисами и столь же аккуратными кустами в форме кубов – выглядел весьма ухоженным. А день снова выдался солнечным; три ясных дня подряд в это время года – большая редкость для Лондона. Весенний воздух был еще довольно прохладным, но солнце пригревало с каждым днем сильнее.
И все же Харрисон предпочел бы сейчас находиться в Торнуике, а не в Лондоне. Увы, ему оставалось лишь надеяться, что погода в поместье такая же славная и что рабочие уже изрядно продвинулись в ремонте дома.
И ему никак не удавалось выбросить из головы мысли о мисс Рул – она куда привлекательнее любой другой юной леди. Ему ужасно хотелось увидеть ее снова, поговорить с ней, чтобы наконец-то понять, почему его так к ней влечет. К тому же пора уже и ответ дать на ее просьбу…
Харрисон зашагал по вымощенной камнем дорожке. Затем поднял медный дверной молоток и резко постучал. Из дома донесся громкий лай, а потом – столь же громкий крик.
– Прекратите шум, пока я не взяла в руки метлу! – завопила какая-то женщина.
Лай перешел в тихое фырканье, но визгливый голос не унимался:
– Убирайтесь в гостиную! Я не открою дверь, пока вы здесь! И ты тоже, Молли! Пошли вон! Сидеть тихо! Иначе я не выпущу вас, пока не настанет время кормежки!
Дверь наконец открылась, и Харрисон увидел приземистую крепкую женщину с плоским лицом и большими карими глазами.
– Добрый день, сэр. Чем могу помочь?
Харрисон снял шляпу и представился:
– Я граф Торнуик. Пришел навестить мисс Рул, если можно.
– О… прошу прощения, милорд, – пробормотала экономка, приседая. Отступив в сторону, добавила: – Заходите, милорд. Полагаю, мисс Рул просто забыла сказать, что ожидает такого важного визитера.
– Но она… – Граф осекся, так как собаки, услышав незнакомый голос, снова залаяли.
– Эй, тихо! – крикнула на них экономка, оборачиваясь. – Неужели не слышали, что к нам в дом пришел милорд?!
Харрисон невольно усмехнулся. Судя по лаю, собак было не меньше трех, возможно, и больше. Когда он был мальчишкой, животные к ним в дом не допускались. А если Харрисон или кто-то из его братьев хотел завести любимца, то мать неизменно напоминала, что четверых мальчишек в доме вполне достаточно и собаки уж точно будут лишними.
– Прошу прощения, ваша милость, вы что-то сказали?
– Я бы хотел видеть мисс Рул.
– Она в саду. Работает над своими картинами. Я провожу вас в гостиную и пойду скажу, что вы пришли.
Харрисон отдал экономке шляпу и перчатки и проговорил:
– Наверное, мне лучше присоединиться к ней в саду. Как думаете, это возможно, миссис…
Женщина робко улыбнулась, явно польщенная тем, что граф захотел узнать ее имя.
– О, меня зовут миссис Бикмор, ваша милость. И если вы хотите посетить ее в саду, то кто я такая, чтобы возражать? Конечно, я не стану спорить с графом, но… вряд ли это понравится Сэму.
Сэму?… Харрисон насторожился. Он знал, что мисс Рул – единственный ребенок в семье, так что Сэм не мог быть ее братом. А может, у нее появился поклонник? Но в таком случае экономка не назвала бы его по имени. Так или иначе, ему, наверное, следовало оставаться в гостиной и ждать, когда уйдет этот джентльмен. Но кто же он такой?!
– Значит, Сэм сейчас с ней? – осведомился Харрисон.
– Да, милорд.
– Прекрасно. Я хотел бы с ним познакомиться.
Экономка, явно встревожившись, отложила шляпу и перчатки гостя и проговорила:
– Он не слишком дружелюбен, если понимаете, о чем я…
Ни секунды не колеблясь, граф заявил:
– Да, понимаю, но меня это не смущает.
Ведь и сам он тоже не слишком дружелюбен, так что они прекрасно поладят.
– Хорошо, я провожу вас к ней, – сказала экономка, зашагав по коридору.
Харрисон тотчас последовал за ней. Минуту спустя женщина открыла какую-то дверь и отступила в сторону. В следующее мгновение Харрисон увидел Анджелину, сидевшую на стуле, над чем-то склонившуюся. Но тут к графу метнулось что-то темное и рычащее.
Анджелина приподнялась и завопила:
– Сэм, прекрати!
Пятнистый пес продолжал грозно рычать.
– Сидеть, Сэм! – крикнула девушка.
Пес подчинился, усевшись на нижней ступеньке лестницы. Вид у него был самый угрожающий, и он по-прежнему тихо рычал, не сводя с гостя больших черных глаз. Судя по его виду, в нем текла кровь бультерьера: плечи и лапы мускулистые и крепкие, – но, к счастью, он не был так велик, как большинство псов его породы. Однако Харрисон прекрасно знал: бультерьеры верны своим хозяевам, поэтому не колеблясь бросаются на незнакомцев, если те вызывают хоть малейшее подозрение.
