– Сэм был бродячим псом?
– Да, он изголодался и был ранен, когда я его нашла. Я вылечила его и оставила у себя.
– Неудивительно, что он так вас охраняет.
– Думаю, для его породы это естественно. Уверена, что в нем течет кровь бультерьеров, хотя и других кровей намешано немало. Но он ладит с другими собаками, и это главное.
Харрисон знал еще одну женщину, бравшую к себе домой собак-бродяжек и прочих животных. Но она не из тех, кого можно было бы представить мисс Рул. В свое время миссис Оливия Уонн считалась самой дорогой содержанкой в Лондоне.
– Сколько их у вас?
– Три.
– И все бродяжки?
– Да. Раскел был первым. Он самый старый. И отчасти гончий пес. А последний – Мистер Пит. Он еще щенок, и мне кажется… Думаю, в нем есть что-то от бассета. – Немного помолчав, Анджелина добавила: – Вообще-то у нас четыре собаки, и об этом часто напоминает отец. У моей бабушки есть мальтийская болонка, но она так мала, что почти не считается. И она не бродяжка. Для бабушки очень важно, чтобы люди знали: Молли – единственная чистокровная собака в доме.
Харрисон внимательно посмотрел на девушку. Значит, мисс Рул не только верна отцу, вынуждавшему ее выйти замуж за нелюбимого человека, чтобы спасти собственную шкуру, но и подбирала бродячих собак. Почему-то эта ее любовь к животным казалась особенно привлекательной и даже трогательной.
– Ветер усиливается. Вам следует накинуть… вот это, – сказал он, протягивая ей шаль. – Позвольте вам помочь.
Анджелина несколько мгновений колебалась, прежде чем повернуться к графу спиной. Накинув ей на плечи шаль, он тотчас же высвободил из-под нее волосы девушки. Они оказались необыкновенно мягкими, и от них божественно пахло. Харрисон едва не поддался искушению – ужасно хотелось зарыться в них лицом.
Все в этой девушке пьянило его. Было в ней нечто волнующее, а также… Ох, он прекрасно знал, что именно. Она совершенно не походила на всех остальных молодых леди, более того, разительно отличалась от них, и это чувствовалось сразу же. Правда, она заявила, что любит какого-то офицера, но Харрисон был уверен, что и он ее тоже интересовал – он видел ее оценивающие взгляды, и ей явно нравилось увиденное…
Итак… Насколько сложно будет отвоевать ее у этого офицера? Ведь он, Харрисон, решил, что хочет этого, не так ли?
Ему нравилось, что Анджелина была так предана своему отцу: преданность – достойное восхищения качество в любом человеке. И она вообще была доброй и отзывчивой девушкой, иначе не стала бы ухаживать за ранеными бродяжками. Кроме того, что-то подсказывало ему, она будет необычайно страстной в постели.
Тут Анджелина вдруг взглянула прямо в глаза и сказала:
– Итак, милорд, вы уже решили, поможете ли мне спасти отца или все еще думаете?
– Я думаю, мисс Рул, но не об этом.
Она нахмурилась и пробормотала:
– О чем же тогда?
Граф подступил к ней поближе и тихо проговорил:
– Я думаю о том, как бы поцеловать вас.
Девушка замерла в растерянности. И густо покраснела. А ему так хотелось ее поцеловать… Впрочем, не только поцеловать. Он страстно желал ее. Теперь в этом уже не могло быть сомнений.
– Едва ли это было бы разумно, милорд, – ответила Анджелина наконец.
Но она не сказала «нет». И Харрисон, приободрившись, продолжил:
– Возможно, вы правы. Но я часто совершал поступки, которые никак нельзя назвать разумными. Одним больше, одним меньше – какая разница?
Он медленно поднял руку, провел кончиками пальцев по ее щеке и заправил за ухо прядь, выбившуюся из-под шляпы. Она не отстранилась. Харрисон счел это добрым знаком, но все же спросил:
– Если я поцелую вас, вы меня ударите?
В ее глазах промелькнуло удивление, однако не паника. Что ж, еще один плюс…
– Ну… я не знаю, – в смущении пробормотала Анджелина. – Я никогда об этом не думала.
– Вы никогда не думали о том, что вас могут поцеловать? – переспросил граф, делая вид, будто не понял ее.
Чуть помедлив, она ответила:
– Почему же?… Конечно, думала. Но я никогда не думала о том, чтобы дать пощечину джентльмену, который меня поцелует.
– Так вас уже целовали?
– Нет-нет, – поспешно ответила Анджелина, кутаясь в шаль.
Но не отошла от него, и это еще один хороший знак. Если бы она не хотела его поцелуев, то наверняка отступила бы, указав ему на дверь. Или натравила бы на него Сэма.
– Даже капитан? – спросил Харрисон.
– Он джентльмен, милорд! И я не видела его больше года. Кроме того, когда мы с ним в последний раз встречались, я была еще не совсем взрослой.
«Никогда не целовалась!» – мысленно воскликнул Харрисон. Что ж, замечательно. Это радовало и будоражило. Выходит, он будет первым мужчиной, кто ее поцелует. Да-да, будет. Почему это право должен получить капитан? Неужели лишь из-за того, что она отдала ему сердце? Да и отдала ли?…
Солнце пригревало, дул прохладный ветерок, а в саду никого не было, кроме них, если, конечно, не считать Сэма. В общем, момент был идеальный, следовательно…
– Но сейчас вы повзрослели, верно? – тихо спросил граф, шагнув к ней.
– Да, к началу лета мне будет девятнадцать.
«О, совсем взрослая для первого поцелуя», – промелькнуло у Харрисона. И тут он вдруг заметил, что у Анджелины, похоже, участилось дыхание: наверное, представляла себе первый поцелуй. При этой мысли и у него дыхание сделалось прерывистым.
– Этикет запрещает молодым леди целоваться, – неожиданно сказала девушка, однако не отступила.
– Но некоторые правила созданы только для того, чтобы их нарушать, – с улыбкой заметил Харрисон.
Она молчала, в задумчивости глядя на него.
– И правило о поцелуях – одно из них, – добавил он почти шепотом. – Так что не моргайте.
– Не моргать? – в замешательстве переспросила Анджелина. – Но почему?…
– Потому что я намерен поцеловать вас, а вы в этот момент захотите видеть меня.
– Ох, мне сразу захотелось моргнуть…
Харрисон снова улыбнулся.
– Тогда это будет только ваша вина, если прозеваете свой первый поцелуй.
Граф чуть наклонился и коснулся губами ее губ. Поцелуй был сладостным, манящим, – но не более того. Однако Харрисон чувствовал: ему хотелось большего, его тело требовало большего. Чуть помедлив, он крепко прижался губами к губам девушки. И сразу понял, что этот поцелуй ошеломил ее. Но следовало отдать ей должное: широко раскрытые синие глаза так ни разу и не закрылись. Ему хотелось окончательно отбросить сдержанность, но он побоялся испугать девушку.
