Капитан был высок и худощав, а его светло-каштановые волосы ниспадали до самого воротника мундира. Сам же мундир выглядел так, словно был сшит на кого-то другого. Когда они подошли к нему поближе, Харрисона пронзило нехорошее предчувствие. «Что-то с ним неладно…» – промелькнуло у графа в голове.
Граф снова оглядел капитана и тут же все понял. Узкая черная полоска пересекала затылок офицера. Сердце Харрисона болезненно сжалось от жалости к Анджелине. А та остановилась и крикнула:
– Капитан Максуэлл!
Джентльмен в мундире повернулся, и девушка в ужасе замерла.
– Проклятие… – тихо прошептал Харрисон, стоявший рядом с ней.
Капитан носил повязку на глазу. Под лоскутком черной ткани виднелась покрасневшая и испещренная шрамами кожа, выглядевшая так, словно под ней абсолютно ничего не было. Но ведь битва при Ватерлоо состоялась два года назад… А эта рана казалась свежей и еще не зажившей, так что, должно быть, все случилось совсем недавно.
Выражение, застывшее на лице Анджелины, явно смутило капитана. Чуть вздрогнув, он проговорил:
– Рад видеть вас, мисс Рул. – Взглянув на Харрисона, он кивнул ему и добавил: – Добрый вечер, сэр.
На несколько мгновений воцарилось тягостное молчание. Наконец Анджелина в явном смущении проговорила:
– Ох, простите мою невоспитанность… Лорд Торнуик, позвольте мне представить вам капитана Николаса Максуэлла.
Капитан оказался старше, чем думал Харрисон. До этого он считал, что Максуэллу лет тридцать, а не ближе к сорока, но седеющие волосы на висках и морщины у глаз говорили сами за себя. Мундир же висел на нем, возможно, потому, что он еще не оправился от ранения.
– Рад знакомству, лорд Торнуик, – с поклоном сказал Максуэлл.
– Я тоже, капитан, – ответил Харрисон.
– Добро пожаловать домой, капитан, – улыбнувшись, добавила Анджелина.
– Спасибо, – кивнул офицер. – К сожалению, путешествие было долгим.
– Да, очень… Вас ранили? – спросила Анджелина.
– Несколько месяцев назад.
– Рана вроде бы хорошо заживает, – заметила девушка.
Взглянув на нее, Харрисон понял, что она действительно так думает.
Анджелина не сводила глаз с лица капитана, и было очевидно, что она искренне ему сочувствует.
«Интересно, многие ли сегодня вечером додумались до простых слов „добро пожаловать домой“?» – размышлял граф. Он вспомнил, как Анджелина заботилась о бродячих животных. И к людям она, конечно, была столь же добра. Не было никаких сомнений, что она была потрясена, когда увидела, что стало с капитаном, но быстро пришла в себя и теперь охотно с ним беседовала, выражая сочувствие.
– Капитан, вам очень больно? – спросила Анджелина.
Максуэлл пожал плечами и, мельком взглянув на Харрисона, ответил:
– Теперь уже нет.
– Как давно вы дома?
– Уже несколько недель.
– Моя бабушка написала вашей тете. Она спрашивала, когда вы вернетесь, но не получила определенного ответа.
– Я попросил ее не отвечать на этот вопрос.
– Вот как?… – удивилась Анджелина.
– Видите ли, я не был уверен, что захочу посещать балы в этом сезоне. Не хотел, чтобы мое присутствие кого-то смутило.
Харрисону показалось, что в голосе офицера прозвучали нотки горечи.
– Вздор, капитан. Ваше присутствие никого не может смутить, – заявила Анджелина. – Я очень рада, что вы решили приехать сюда.
– Вы очень добры, но трудно отрицать очевидное. К моему лицу нужно привыкать, мисс Рул. Долгое время даже я сам не был уверен, что хочу видеть себя в зеркале.
– У вас нет причин так не любить себя, – возразила Анджелина. – Все будут относиться к вам так же, как я.
– Как именно, мисс Рул?
– Все будут рады, что вы потеряли только глаз, а не жизнь.
– Вы это серьезно?… – пробормотал офицер.
Харрисон молча прислушивался к разговору. И он видел, как нежный любящий взгляд Анджелины скользил по лицу капитана; взгляд этот был полон сочувствия к той боли и страданиям, через которые ему пришлось пройти. Да, ей хотелось утешить и приободрить раненого офицера, как, видимо, она утешала и отца после смерти его жены, как утешала всех голодных и больных собак-бродяжек, оказавшихся у ее дома. Ей хотелось помочь всем, кто оказался в беде.
– Конечно, серьезно, – продолжала девушка. – Не знаю, какой храбрый поступок привел к вашему ранению, но я счастлива, что не случилось худшего.
Максуэлл в очередной раз взглянул на Харрисона, и стало ясно, что капитан гадал, каковы их отношения с Анджелиной. Вероятно, его обуревали страхи и сомнения на ее счет. Что ж, это было вполне понятно. Ведь официально они с Анджелиной не давали друг другу никаких обещаний. Максуэлл отсутствовал больше года, а теперь он ранен и покрыт шрамами…
Харрисон вдруг подумал о том, что он, наделав в своей жизни множество глупостей, никогда не был ранен. А ведь такое могло случиться не раз и не два, когда они с Адамом и Брэем швыряли друг другу в голову ведра и бутылки, гнали экипажи по каменистой местности и прыгали со скал в воду. Им хотелось пощекотать нервы, и бóльшую часть времени они были слишком пьяны, потому плевали на опасности.
– Потеря глаза не мешает мне танцевать, мисс Рул. И кажется, я просил вас оставить для меня танец, – проговорил капитан. – Возможно, попозже, если вам угодно.
– Да-да, конечно. Я помню. Я ждала вашего возвращения и этого танца, – ответила Анджелина с улыбкой.
Капитан тоже улыбнулся.
– Что ж, прекрасно. Увидимся позже. – Он кивнул графу и отошел.
Харрисон внимательно посмотрел на девушку. Было ясно, о чем она сейчас думает. В этот момент распорядитель бала объявил кадриль, и граф поспешно сказал:
– Анджелина, давайте танцевать.
– Нет, – покачала она головой.
Но граф не оставил ей выбора и, схватив за руку, повел в центр зала. Через несколько секунд они присоединились к остальным танцующим – те уже кружились, вертелись, подпрыгивали и хлопали в такт музыке. Харрисон ужасно не любил этот танец, но был уверен, что Анджелина сейчас нуждается именно в этом. Да-да, ей сейчас не следовало думать – пусть лучше попрыгает. А потом, когда окажется в тишине своей комнаты, сможет подумать и о капитане с его ранами…
Танец закончился после того, как они прошли под сводом рук, и граф повел Анджелину в дальний конец зала.
– Почему бы не выпить бокал шампанского, прежде чем я отведу вас к отцу?
Девушка остановилась, подняв на него глаза, и прошептала:
– Я не хочу шампанского… Мне так стыдно из-за того, что я испугалась, когда только увидела его лицо, – добавила она со вздохом.
