– А ты как считаешь?
– Полагаю, что нет. Но тебя ведь и раньше дурачили…
Осушив свой стакан, Харрисон заявил:
– Я заставлю ее забыть, что она когда-то мечтала о капитане Максуэлле.
Глава 14
О, музыка, ты пища для любви! Играйте же, любовь мою насытьте!
В. Шекспир. Двенадцатая ночь, акт I, сцена 1
Проигнорировав зонтик, лежавший у ног, Харрисон оставил теплый экипаж и шагнул во влажный туман.
Надев шляпу и подняв воротник макинтоша, граф посмотрел на дом Анджелины. Он заставил себя два дня не видеться с ней, но это было нелегко. И все же здравый смысл возобладал – Харрисон прекрасно понимал, что спешить не следовало. Бóльшую часть своей жизни он прожил, не признавая никаких правил, ублажая лишь себя. Но теперь стало ясно: если он действительно хочет завоевать Анджелину, то с некоторыми правилами все-таки придется считаться.
Возможно, ему следовало держаться подальше от нее некоторое время, – но он просто не мог больше ждать.
Снова взглянув на дом, Харрисон сунул руку в окно экипажа и взял с сиденья горшочек с фиалками. Он заезжал к торговцу цветами, чтобы найти для Анджелины первые весенние цветы, но тут вдруг заметил никому не нужный горшочек с фиалками, стоявший около горы мусора. Хозяин сказал, что выбросил его, так как цветы почти завяли и скоро совсем погибнут, а такие никому не продашь.
Так считал торговец, но не Харрисон. Да, растение явно погибало, но было очевидно, что его можно спасти, если очень захотеть. Поэтому Харрисон, осчастливив торговца, купил эти цветы. Это был идеальный подарок для Анджелины. Она любила заботиться обо всех больных и несчастных и с удовольствием займется этими фиалками. Наверняка добавит в горшочек плодородной почвы, а также будет всячески заботиться о них. Но что бы она делала со свежими цветами, которые не нуждаются в заботе ее любящих рук?…
Остановившись под навесом крыльца, граф потянулся к дверному молотку – и тут же замер, услышав звуки фортепьяно. Он послушал с минуту, а потом из-за двери вдруг донесся совершенно невыносимый собачий вой. Харрисон вздрогнул и невольно зажмурился. Слава богу, вой продолжался несколько секунд, а затем снова послышалась прекрасная чарующая музыка.
Граф опять потянулся к дверному молотку, но резко отдернул руку – вновь раздался душераздирающий вой.
– Проклятие… – прошептал он. – Да что же это такое?…
Через несколько секунд вой прекратился, и снова зазвучала чудесная музыка. Харрисон оглядел дом и увидел сквозь туман одинокий лучик света, сиявший в переднем окне слева. Если он верно запомнил расположение комнат, музыкальная гостиная находилась именно слева. Харрисон обернулся и оглядел улицу. Его экипаж был единственным, а кучер никогда не станет задавать хозяину вопросы.
Немного помедлив, Харрисон спустился с крыльца и подошел к левому окну. Он прекрасно знал, что шпионить и подглядывать в окно не очень-то прилично, но его разбирало любопытство.
Граф был достаточно высок, так что вполне мог заглянуть в комнату. Оконное стекло затуманилось от влаги, но он все же увидел Анджелину, сидевшую за фортепьяно, спиной к нему. А рядом с ней сидел маленький мохнатый песик.
Харрисон замер на мгновение, и дыхание его участилось. Анджелина сейчас была необычайно хороша… Свет от лампы на краю фортепьяно заливал ее мерцающим золотом. Сидела же она на скамеечке с обивкой из красного бархата, и юбка соблазнительно обтягивала ее очаровательный задик. Спина прямая, плечи чуть опущены, а волосы уложены в высокую прическу, так что виден был затылок и изящная шейка. А золотисто-каштановые пряди, выбившиеся из прически, сверкали в сиянии лампы.
Да, она была прекрасна, и все в ней, казалось, звало и манило. Ее изящные пальчики стремительно бегали по клавишам слоновой кости, а круглая попка то и дело двигалась и покачивалась в такт музыке, и было заметно, что она получала огромное удовольствие от игры.
Граф судорожно сглотнул; его все сильнее влекло к этой девушке. В комнате же не было никого, кроме Анджелины и собаки, судя по всему, мальтийской болонки, не сводившей с нее глаз.
Внезапно снова раздался жалобный вой, и Харрисон опять содрогнулся. «Вот поэтому собак и нельзя пускать в дом», – подумал он, вздохнув. Анджелина, перестав играть, взглянула на болонку и улыбнулась. Та лизнула девушку, и Анджелина, рассмеявшись, погладила малышку по голове. После чего снова начала играть.
И теперь стало ясно, что происходит. Собака выла только в определенных местах мелодии. При мысли об этой собачьей странности Харрисон невольно усмехнулся.
Наблюдая Анджелину за игрой, он стал гадать, почему никогда не любил музыку. Ведь сейчас, когда она сидела за фортепьяно, он слушал ее с удовольствием…
Граф еще долго стоял у окна, любуясь девушкой и мечтая о том, как прелестные ручки будут скользить по его обнаженной груди, затем опустятся ниже и…
– Что вы тут делаете? – раздался мужской голос.
Харрисон развернулся и увидел хмурого капитана Максуэлла, стоявшего на крыльце.
«Черт бы его побрал!» – мысленно воскликнул граф и, заставив себя улыбнуться, проговорил:
– Добрый день, капитан.
Поднявшись на крыльцо, Харрисон заметил в руке соперника букет ярких свежих весенних цветов, как раз таких, какие сам сначала хотел купить для Анджелины.
Максуэлл же, заметив горшочек увядших фиалок, поморщился и проворчал:
– Ну, начинайте объясняться…
Так вот как теперь заговорил солдат!.. Что ж, Харрисон не возражал. Он, наверное, вел бы себя точно так же на месте капитана.
– А в чем дело? – с невозмутимым видом осведомился Торнуик.
Максуэлл еще больше помрачнел.
– Почему вы подсматривали за мисс Рул? – проворчал он.
Харрисон с усмешкой пожал плечами.
– Просто захотелось узнать, кто так замечательно играет. – В этот момент болонка издала пронзительный вой, который мог бы разбудить и мертвого, и граф добавил: – А ее пес поет для меня. Но что здесь делаете вы?
– Приехал повидать мисс Рул, – ответил капитан.
Граф вновь пожал плечами. Ожидала ли Анджелина Максуэлла? Или капитан тоже появился без предупреждения?
– Какое совпадение! Я тоже!.. – объявил Харрисон и, подняв молоток, трижды ударил в дверь.
Из-за двери тотчас же раздался лай.
– Да тихо ты! – завопила экономка.
Капитан злобно глянул на графа и сквозь зубы процедил:
– Не дай бог еще раз увижу, как вы подглядываете.
– Отлично, – с улыбкой кивнул Харрисон. – Значит, в следующий раз я буду осторожнее.
Тут дверь открылась, и миссис Бикмор в растерянности уставилась на двух джентльменов, стоявших на крыльце с цветами в руках. Но экономка тут же взяла себя в руки и почтительно присела перед графом. Затем повернулась к Максуэллу и спросила:
