Он взмахнул кнутом, но Харрисон, стоявший ближе всех к нему, успел перехватить конец кнута. Даже сквозь перчатку граф почувствовал ожог от кожаной полоски. Пекарь был очень силен, но граф не собирался уступать: крепко ухватившись за кнут, он дважды обмотал его вокруг кулака.
– Отпусти! – завопил пекарь, ощерившись. – Нечего вмешиваться в мои дела! – Он с угрожающим видом шагнул к графу.
– Да-да, правильно… Подойди-ка сюда, – проговорил Харрисон убийственно спокойным голосом. – Так вот, приятель, имей в виду: ты, возможно, справишься с одним из нас, но со всеми – никак не получится. Ты меня понял?
Встав рядом с Харрисоном, Брэй проговорил:
– Я и в одиночку управлюсь с толстяком: свалю одним ударом.
– Полагаю, что и я сумею, – заявил Адам, выпрямляясь; ему так и не удалось развязать веревку, обхватившую шею собаки.
И тут хозяин опустил рукоять кнута и закричал:
– Ладно, берите собаку, если хотите! И проваливайте! Но если я еще раз поймаю эту тварь у своей лавки!..
– Да, мы возьмем собаку, – перебил Харрисон. – Но не только ее. – С этими словами он выхватил у пекаря кнутовище и стал сворачивать кнут.
– Что вы… собираетесь делать? – пробормотал пекарь, опасливо поглядывая на молодых людей.
– Полагаю, что тебе следует отведать этого кнута, – ответил Харрисон. – А ты, Адам, что об этом думаешь?
– Ты сам угостишь его кнутом. А я предпочитаю кулаки. – Сбросив на землю макинтош, Адам с усмешкой добавил: – Ох, давно я не дрался! Надо бы размяться! Ужасно хочется отделать этого толстяка! А когда я закончу с ним – пускай в ход кнут.
– Да что же это такое?… – пробурчал Брэй. – А что останется мне? Окровавленный кусок мяса?
– Похоже, что так, Брэй, – ответил Харрисон. И, шагнув к пекарю, прижал его к двери лавки. – Так вот, приятель, слушай меня внимательно. Возможно, мы забудем о том, что здесь случилось. Сейчас мы отведем пса в паб и промоем его раны, а ты тем временем поднимешь полки выше, чтобы другие собаки не соблазнились твоими пирогами. Ясно?
– Я не сделаю это. Берите собаку и убирайтесь отсюда!
– Как хочешь! – бросил Адам. Он тоже шагнул к толстяку с явным намерением пустить в ход кулаки.
– Погодите-погодите, – пробормотал пекарь, вскидывая руки, чтобы отразить атаку Адама. – Хорошо, я подниму полки, если вы так хотите. Только держите этого пса подальше от меня.
Взяв с полки два мясных пирога, Харрисон заявил:
– А это за те два удара, что ты нанес собаке. Теперь иди в лавку, возьми молоток и гвозди и принимайся за работу, пока у меня хорошее настроение.
Толстяк развернулся и, спотыкаясь, побрел в лавку. Брэй же выхватил из-за пояса нож и перерезал веревку. А Адам положил пироги перед псом. Тот насторожился и обнюхал еду. Потом стал жевать.
– Я возьму собаку с собой, – сказал Харрисон; он знал, что Анджелина влюбится в пса с первого взгляда, залечит его раны и откормит.
– Нет, – заявил Адам. – Пес останется со мной.
Харрисон решил не протестовать – интонации, прозвучавшие в голосе друга, не допускали возражений. Очевидно, Адам, не сумев спасти жену и ребенка, решил, что должен во что бы то ни стало спасти хотя бы собаку. И чувствовалось, что она очень нужна ему.
А Анджелине?
Граф улыбнулся. Единственное, что ей нужно, – это он сам. А собак у нее достаточно.
Глава 22
Покажите мне человека, который не был бы рабом страстей, и я замкну его в сердце своем. Да, в самом сердце сердца!
У. Шекспир. Гамлет, акт III, сцена 3
Музыка в Гранд-Холле казалась слишком громкой, а толпа – более шумной, чем обычно. Анджелина уже потанцевала с несколькими джентльменами, в том числе и с капитаном Максуэллом. Кроме того, она уже побеседовала с подругами по кружку рукоделия и литературному обществу, а также вдоволь выпила и пунша, и шампанского. После этого ей нечем было заняться, и она провела бóльшую часть вечера, наблюдая за входом в бальный зал, – а вдруг лорд Торнуик все же появится, вдруг почтит ночной бал своим присутствием?
– Я вижу, ты вовсе не больна, – заметила рыжеволосая Хелен Рамзи, подходя к Анджелине, стоявшей у массивной колонны.
– А ты думала, что я была больна?
– Да, мне так казалось, потому что ты на этой неделе опять пропустила занятия литературного общества и кружка рукоделия. По-моему, тебя не было с нами уже недели две-три.
Анджелина пожала плечами.
– Видишь ли, я очень занята с самого начала сезона, – пояснила она.
Зеленые глаза Хелен широко распахнулись.
– Чем занята?! – удивилась девушка. – Я ни разу не видела, чтобы ты приезжала к кому-нибудь поиграть в карты или на чай. И ты посещаешь гораздо меньше балов, чем я. А на последнее собрание общества приехали абсолютно все, кроме тебя!
– Вот и прекрасно, – кивнула Анджелина. – Я очень рада, что были все. Беседа всегда интереснее, когда собирается большая компания.
– Ох, не знаю, захочет ли хоть кто-то оставаться членом литературного общества, если ты не собираешься… А это… О, да это же бедный капитан Максуэлл!.. Вон там, танцует с леди Элинор. Ах какой кошмар! А ведь он был так красив, до того как его изуродовали…
– Он по-прежнему красив, – не сдержавшись, возразила Анджелина.
Хелен взглянула на нее с удивлением.
– Неужели мы говорим об одном и том же джентльмене? Знаешь, если бы он носил повязку пошире, чтобы прикрыть шрамы, тогда возможно…
– Ему это совершенно не нужно, – перебила Анджелина. – А шрамы со временем побелеют и будут едва заметны.
Хелен театрально закатила глаза.
– Ах, дорогая, думай о нем что хочешь. Но надеюсь, что он не думает, будто сможет заполучить руку леди Элинор. Старый герцог такого не допустит.
– Почему ты так говоришь? – осведомилась Анджелина, уже не на шутку разозлившись.
– Почему?… А что, разве это неправда? Я знаю, ты танцевала с ним. Почти все мы танцевали с ним раз-другой и будем танцевать и впредь. Мы все сожалеем, что с ним случилось это, однако…
– Он храбрый офицер, Хелен, и не нуждается в чьей-либо жалости.
– Но его все жалеют, и с этим ничего не поделать. Интересно, знает ли герцог о том, что капитан танцует с его дочерью. Не нужно так хмуриться, Анджелина. Говорю же, мы все сочувствуем ему, но ни одна из нас не хочет за него замуж.
Судорожно сглотнув, Анджелина спросила:
– Ты что, с кем-то обсуждала это?
– Конечно. Если бы ты посещала занятия кружка, то знала бы: все говорят о том, что за него может выйти только та девушка, у которой нет других вариантов. Представь, каково это: смотреть на него каждый день!
