– Да, Хелен, я вполне могу такое представить, – отрезала Анджелина. – Но мне лицо капитана вовсе не кажется уродливым. Более того…
– Погоди, – перебила Хелен, вскинув руку. – Да, я знаю, что должна стыдиться из-за того, что так отношусь к капитану. И я, наверное, стыжусь. Немного. Но пойми, разве его же собственные дети не станут бояться отца?
– Я хочу прекратить этот разговор, – решительно заявила Анджелина. – Пока не сделала что-нибудь такое, о чем потом сильно пожалею. Например схвачу тебя за волосы…
Зеленые глаза Хелен округлились.
– О боже, что это с тобой?! – воскликнула она.
– Ничего особенного! Просто я не желаю слушать твою глупую болтовню о капитане Максуэлле. То, что ты говоришь, – безумие. А сейчас я сделаю вот что… Дождусь, когда капитан закончит танцевать с леди Элинор. Надеюсь, на следующий танец он пригласит меня. И я соглашусь. Так что извини…
Анджелина отвернулась, собираясь отойти, но тут же остановилась и, снова повернувшись к Хелен, проговорила:
– Знаешь, я уже каталась с ним в парке и с удовольствием поеду еще раз. Можешь рассказать об этом всем знакомым. Наверняка расскажешь. Потому что ты сплетница.
– Вовсе нет! – воскликнула Хелен. – Я никогда не сплетничаю!
Анджелине хотелось громко кричать и топать ногами, но она, взяв себя в руки, спокойно отошла, твердо решив, что больше не появится ни в кружке рукоделия, ни в литературном обществе. И ей все равно, что говорили глупые молодые леди и сплетница Хелен. К тому же она отказывалась верить, что девушки танцевали с капитаном только из жалости. Он был добр, благороден и храбр, и любая леди должна считать за честь иметь такого мужа. Но Хелен этого не знала, потому что думала только о собственном благополучии. Зато она, Анджелина, с радостью выйдет за капитана, если он сделает ей предложение… и если она перестанет думать о лорде Торнуике.
О боже, этот человек постоянно отвлекает ее! Но если она не будет думать о его поцелуях и о том, что испытала, находясь с ним рядом, то все изменится. Временами Анджелина даже жалела, что капитан был не слишком настойчив. Уж лучше бы он походил на лорда Торнуика. Но если так… Что ж, теперь она точно знала, что ей нужно, только не знала, как этого добиться. Капитан Максуэлл должен поцеловать ее! И тогда все устроится наилучшим образом!
Да-да, если капитан поцелует ее, она почувствует то же самое, что и после поцелуев графа. Хотя нет, все будет гораздо лучше, и она испытает еще более чудесные ощущения, чем от ласк графа.
Но ведь капитан был джентльмен… А лорд Торнуик не заботился о правилах этикета, что хотел, то и делал, нарушал все правила! Так как же дать понять капитану, что она жаждет его поцелуев? Анджелина пока что этого не знала, но решила, что пригласит его к себе и как-нибудь заставит поцеловать, даже если для этого придется действовать нечестными методами лорда Торнуика.
– Мисс Рул!
Анджелина повернулась и увидела вдовствующую герцогиню Дрейкстоун, направлявшуюся к ней.
– Добрый вечер, ваша светлость, – пробормотала Анджелина, приседая.
– Я хотела отправить вам записку и поблагодарить за то, что попросили епископа Уорсли доставить мне несколько работ вашей подруги художницы.
– Не стоит благодарности, миледи, – ответила Анджелина. – Я очень рада, что епископ сумел угодить вам.
Тут герцогиня раскрыла свой веер, и Анджелина узнала сцену в саду, над которой недавно работала.
– Прелестная роспись, – пробормотала она.
– Да, мне особенно нравятся именно такие. Очень живо. А роса словно блестит на лепестках цветка, видите?
– Вижу, – кивнула Анджелина, весьма довольная, что герцогиня заметила, как тщательно выписан каждый цветок.
– Скажите, а вы хорошо знаете мисс Полли Савилл? – неожиданно спросила пожилая дама.
Анджелина судорожно сглотнула. Ей почему-то показалось, что герцогиня намекнула на то, что знала, кто на самом деле все это расписал.
– Не слишком хорошо, – пробормотала она, чувствуя себя обманщицей. Но что ей оставалось делать? Не могла же она сказать правду… – Видите ли, эта леди… очень скрытная и любит уединение. Надеюсь, миледи, вам понравился не только этот веер.
Ее светлость захлопнула веер и сказала:
– Мне все понравилось. Да, я купила все, что принес епископ, и попросила как можно скорее принести еще что-нибудь. Прекрасные подарки для хозяев домов, где дают балы и устраивают приемы, не так ли, мисс Рул?
Анджелина снова кивнула. Она надеялась, что собеседница не заметит ее волнения. Но почему же епископ не сказал ей, что герцогиня купила все веера и просит еще? И сколько денег он получил за них?
– Надо, чтобы мисс Савилл разрисовала веера теми сценами, которые я хотела бы видеть, – продолжила герцогиня. – Например, мне очень понравился бы белый павлин на черном фоне.
«Снова расписывать веера?!» – мысленно воскликнула Анджелина. Ей даже думать об этом не хотелось, но она знала, что придется. Чем больше вееров она распишет, тем больше денег получит.
Девушка посмотрела на свои руки: ей почему-то вдруг показалось, что взгляд герцогини проник сквозь перчатки и она увидела пятна краски у нее на пальцах.
– Видите ли, миледи, вы… Вам лучше поговорить об этом с епископом Уорсли.
– Да, конечно. Вы правы, мисс Рул.
Герцогиня внимательно посмотрела на нее, затем улыбнулась и отошла.
Анджелина же словно приросла к полу. Могла ли герцогиня каким-то образом догадаться, кто такая Полли Савилл? И если догадалась, то что же ей теперь делать? Бабушка будет в отчаянии, а отец… отправится в тюрьму.
Забыв о танце с капитаном, Анджелина отправилась на поиски бабушки. Следовало выяснить, почему епископ не сообщил им, что герцогиня купила все веера.
И тут в голову ей пришла не слишком приятная мысль… Ведь герцогиня сказала, что купила все веера. Сколько же она за них заплатила? Действительно, во сколько ее светлость оценила каждый веер? Неужели суммы так велики, как считал мистер Астон? И что случилась с миниатюрами, которые он взял на продажу? Договорился ли с ним епископ? А если так, сколько мистер Астон платит за табакерки и другие изделия?
После лихорадочных поисков Анджелина нашла бабушку в комнате отдыха в обществе таких же пожилых дам. Поговорив со всеми, Анджелина ухитрилась отвести бабушку в сторону и передать разговор с герцогиней.
– Не расстраивайся так, дорогая, – посоветовала леди Рейлбридж, ласково погладив внучку по щеке.
Сообразив, что бабушка, в отличие от нее, не принимает все это всерьез, Анджелина пояснила:
– Но почему же он не известил нас о том, что продал все веера герцогине?
Анджелина умолчала о своих опасениях и не стала говорить, что герцогиня, возможно, догадалась, кто художник, – это только огорчит бабушку.
