– Из-за чего же это они?… – пробормотал он, поднимая повыше непонятный предмет. И тут же стало ясно, что это дамский корсет.
Анджелина ахнула и, вырвав корсет из руки графа, спрятала его за спиной. Жаркий румянец смущения расцвел у нее на щеках и на шее: сейчас ей хотелось лишь одного – провалиться под землю.
– Слишком поздно прятать, Анджелина. Я уже видел. И, должен добавить, мне и раньше приходилось видеть корсеты. Хотя, возможно, без такого количества кружев.
Следовало отдать должное лорду Торнуику: после своего замечания он крепко сжал губы, чтобы не рассмеяться, – но это не слишком утешило Анджелину – она видела смех в глазах графа. Должно быть, это Мистер Пит притащил в комнату корсет, выхватив его из корзины с бельем.
– Так, все трое, немедленно вон из дома! – приказала Анджелина. – Выбежав из комнаты, она выпустила псов из задней двери, и те тотчас же выскочили во двор. А Анджелина, все еще красная от смущения, направилась обратно к лорду Торнуику. По дороге она сунула корсет в шкафчик: позже положит на место.
Вернувшись в комнату, Анджелина делала вид, что ничего особенного не случилось. Граф же стоял у окна, разглядывая фиалки.
– Все, в чем они нуждались, – это утренний свет и побольше воды, – пробормотала девушка, надеясь, что граф не упомянет о корсете.
Он повернулся, взглянул на нее с ласковой улыбкой и сказал:
– Так и знал, что вы их оживите.
– Теперь можете забрать их домой. Я сделала все, что могла. Ради вас. Через несколько дней распустятся новые цветы.
– Но цветы не мои. Я купил их для вас.
– Вы купили мне… засохшие фиалки? – в растерянности переспросила Анджелина.
Граф утвердительно кивнул и тут же пояснил:
– Что бы вы делали с цветами, не нуждающимися в вашей нежной заботе?
– Вы что, решили, что если я забочусь о больных собаках, то и за цветами буду ухаживать?
– Разве я ошибался? – спросил он с виноватой улыбкой.
Анджелина тоже улыбнулась.
– Нет, лорд Торнуик, не ошиблись. Спасибо.
– Меня зовут Харрисон. – Упершись ладонями в подоконник, он скрестил ноги. – Можете называть меня по имени, когда мы одни. Тем более теперь, когда я видел…
– Не нужно об этом, – перебила девушка, вскинув руку.
Граф рассмеялся. Рассмеялся так искренне и заразительно, что Анджелина, не удержавшись, тоже засмеялась.
– Итак, моя дорогая… Как же меня зовут? – спросил граф.
Решив, что и впрямь было бы странно обращаться к нему как к лорду Торнуику, тем более после их страстных поцелуев, Анджелина ответила:
– Харрисон. Но только наедине.
– Принято, – кивнул он и подошел к ней поближе. – Скажите, капитан Максуэлл уже целовал вас?
«Неужели он знает, что я хотела поцелуев капитана?» – подумала девушка, снова заливаясь краской.
Глава 24
Мозг у влюбленных и безумцев пылок.
В. Шекспир. Сон в летнюю ночь, акт V, сцена 1
План Анджелины работал как хорошо смазанный часовой механизм. Они с капитаном Максуэллом сидели в парке на том же самом месте, где были неделю назад. И даже погода благоприятствовала – сгустившиеся грозовые тучи заставили многих отказаться от прогулки, и это также было очень кстати.
Анджелине пришлось долго уговаривать бабушку, чтобы позволила им с капитаном ехать. И вот теперь, сидя с ним рядом, она думала о том, как же добиться желаемого, как заставить капитана Максуэлла поцеловать ее. После его возвращения домой их отношения складывались не очень-то гладко, но Анджелина твердо решила, что сегодня положит этому конец и капитан вновь превратится в мужчину ее мечты, каким был весь тот год, что отсутствовал. И она не позволит лорду Торнуику соблазнить ее и стать между ней и капитаном Максуэллом. Да-да, не позволит!
После того как они устроились поудобнее и открыли корзинку с закусками, Анджелина спросила:
– Вы снова будете пить бренди, капитан?
– Да, но не из-за боли. Просто мне нравится бренди, вот и все.
– Вы хотите сказать, что теперь вам уже лучше, чем неделю назад?
Максуэлл опустил глаза.
– Мне хочется так думать. Как вам пунш?
Анджелина откашлялась и пробормотала:
– Я бы тоже выпила немного бренди.
Капитан криво усмехнулся.
– Не думаю, что ваш отец это одобрил бы.
– Если один раз, то ничего страшного, не так ли? Кроме того, отцу вовсе не обязательно об этом знать. Я не скажу ему. А вы? – Анджелина протянула капитану свою чашку.
– Конечно, не скажу, – ответил он. – Но все же… Я не думаю, что вам стоит пить бренди, мисс Рул.
– Но я хочу, – заявила девушка. – Некоторые правила созданы для того, чтобы их нарушать, и это – одно из них.
Капитан поднял голову и оглядел парк.
– Ладно, хорошо. Думаю, немного бренди вам не повредит. – Поставив чашку девушки на одеяло, он открыл фляжку и налил в пунш немного бренди, совсем чуть-чуть.
Анджелина нахмурилась. Нет, она этого не потерпит! Взяв у капитана фляжку, она плеснула себе в чашку щедрую порцию бренди. Молча вернув капитану фляжку, девушка сделала большой глоток пунша и тут же закашлялась – горло обожгло так, что из глаз брызнули слезы.
Максуэлл рассмеялся и сказал:
– Я ведь пытался вам объяснить, что бренди слишком крепкий напиток для дамы. Может, в следующий раз вы послушаете меня?
Анджелина поморщилась и пробормотала:
– Наверное, это следует пить очень осторожно и понемногу, а не глотать залпом. Ничуть не похоже на шампанское…
– Шампанское – дамский напиток. Думаю, вам следует вылить это и выпить пунша.
Максуэлл потянулся к ее чашке, но Анджелина отвела руку в сторону. Улыбка капитана тотчас сменилась гримасой раздражения – ему не понравилось ее упорство. «Хорошее начало, нечего сказать!» – мысленно воскликнула девушка. И тут же заявила:
– Я сказала, что напиток отличается от шампанского, но это не значит, что он мне не нравится. Я буду пить крохотными глоточками.
Она так и сделала. Горло по-прежнему жгло, но уже не так сильно – вполне терпимо. Улыбнувшись, Анджелина сказала:
– Я заметила, что вы каждый вечер танцуете со многими леди.
– Неужели? – Капитан тоже улыбнулся.
Она кивнула и снова приложилась к своей чашке. А капитан, вытянув перед собой ноги, проговорил:
– Мне кажется, я слышу нотки ревности в голосе прелестной мисс Рул.
Разве? Но она вовсе не ревновала… Напротив, ей хотелось, чтобы другие молодые леди оценили капитана по достоинству. И ей даже нравилось, что многие танцевали с ним. Ведь это означало, что увечье не делало его менее привлекательным.
