– Если тебе так хочется знать, спроси у мамы, – ответила она.
– Спрашивал.
– И?
Сесили поступила весьма умно, переведя разговор на Митча. Однако ее брат, будучи опытным юристом, тоже был не лыком шит.
Он пристально посмотрел на сестру, не отводя глаз от ее лица. Митч выдерживал паузу. Затянувшееся молчание в десять раз усиливало гнетущую атмосферу за столом.
Однако этот прием не запугал Сесили. Она столь же внимательно смотрела на брата.
– Очень забавно, но она посоветовала мне спросить об этом… у тебя, – нанес удар Митч.
Грейси буквально подскочила на своем месте, а Джеймс из-под очков с явным интересом наблюдал за развитием схватки.
Вид у Сесили стал совершенно неприступный.
Разговор принял для нее скверный оборот, что не нравилось Шейну. Она напоминала натянутую до предела струну, готовую лопнуть в любой момент.
– Дайте даме перекусить, а потом уже раздражайте своими разговорами о том, как дерьмово она выглядит.
Три пары удивленных глаз одновременно посмотрели в его сторону, а Митч даже насмешливо изогнул бровь.
Сесили гордо приподняла подбородок:
– Мне не нужна ничья поддержка. Я умею постоять за себя в любой драке.
Ему не было никакого дела до стычки между Сесили и Митчем, но если он брался за что-нибудь, то всегда доводил дело до конца. Он смотрел на нее, чуть прищурившись – столько надменной властности было в его взгляде, что им можно было бы пригвоздить ее к стулу. Так Шейн глядел на недобросовестных сотрудников, и они, понимая его без слов, торопились выполнять его указания.
– Да съешь ты, наконец, свой чертов кекс!
Сесили растерялась:
– Что? Простите?
Шейн наклонился вперед, упершись локтями в стол:
– Я, кажется, ясно сказал.
– Не указывай мне, что делать, что есть, и вообще не лезь в чужие дела. Понятно?
Ее ледяной тон не столько охладил воинственный пыл Шейна, сколько подхлестнул его.
Возможно, кто-нибудь другой предпочел бы не лезть на рожон и не затевать ссоры, но только не Шейн. Он принял брошенный ею вызов. Выдержав паузу, он медленно и отчетливо произнес:
– Надо же кому-то сказать: одна ты ведешь себя здесь не так.
С высокомерно кислым видом Сесили отпарировала:
– Еще раз повторяю – это не твое дело.
Шейн усмехнулся про себя. Ну что ж, посмотрим, посмотрим, кто кого.
– Давай, ешь кекс.
– Заставь меня съесть его, – усмехнулась Сесили.
Она приняла вызов. Прекрасно!
– Угу, значит, ты полагаешь, что я не смогу это сделать?
Сесили презрительно хмыкнула и небрежно отмахнулась от него:
– Полагаю, что нет.
– Ты забываешь, Сисси, – усмехнулся Шейн, вкладывая иронию в ее уменьшительное имя, – что я не отношусь к тем рафинированным мальчикам, с которыми ты привыкла иметь дело.
– А ты забываешь, что я не из числа тех жеманных кукол, которым ты отдаешь предпочтение. – Сесили опустила глаза, рассматривая свой маникюр светло-розового цвета, какой обычно наносят деловые женщины. – Мне не нужен большой и сильный мужчина, который принимал бы решения за меня.
Черт побери, а почему бы и не повеселиться?! Шейн ухмыльнулся и повернулся к брату:
– Джимми, ну-ка, давай сюда веревку.
Глава 3
Сесили раскрыла рот от удивления, но тут же поспешно его захлопнула, чтобы не выглядеть глупо. Да что он себе позволяет? Но как она ни пыталась пробудить внутри себя праведное возмущение, к ее тайному ужасу, в чем она стыдилась признаваться самой себе, ей нравилось, как Шейн вел себя с ней.
Облизнув губы, она попыталась выдавить из себя хотя бы каплю возмущения, но вместо этого невольно в ее воображении возникли видения, которые она никак не могла прогнать прочь.
К счастью ее выручил брат.
– Стоп, стоп, стоп! – Митч вскинул обе руки вверх. – Не надо горячиться.
Шейн по-прежнему смотрел ей в глаза, многозначительно улыбаясь.
Все это как-то не помещалось в ее сознании, но его расплывшееся от удовольствия лицо пробудило в Сесили желание драться, и она бросилась в схватку очертя голову. Поставив локти на стол и положив подбородок на переплетенные пальцы, она насмешливо проговорила:
– Только подойди ко мне с веревкой, и ты будешь петь сопрано целый месяц.
Грейси расхохоталась, но Шейн не обратил на нее никакого внимания. Это удивило Сесили, она начала подозревать, что у Шейна с Грейси, по-видимому, нет глубоких, серьезных отношений. Вел бы он себя так невнимательно с Грейси, если бы спал с ней? Стала бы Грейси так веселиться, если бы ее возлюбленный при ней пообещал связать веревкой другую женщину? Ответ напрашивался сам собой.
Зеленые глаза Шейна засверкали так, как будто он сорвал джекпот, но в этот миг открылась дверь и к ним впорхнула рыжеволосая Мадди.
Следом за ней вошла ее мать. Вид у нее был подавленный. От драчливого настроения и возбужденного состояния Сесили сразу не осталось и следа, у нее под ложечкой защипало от жалости.
Едва ей удалось забыть о семейных дрязгах, как через миг все вернулось на круги своя. Со вздохом она опять уселась на стуле поудобнее, ее желание сойтись в глупой, но все-таки забавной словесной дуэли с Шейном испарилось.
Мадди была в короткой джинсовой юбке с рубчатым краем и белой майке на лямках. Как всегда, она выглядела очаровательно. Увидев Сесили, она буквально просияла от радости.
– Ты приехала! – повернувшись к Митчу, она весело прокричала: – Видишь, я же тебе говорила!
Сесили вдруг охватила грусть, при виде невесты лицо у ее брата стало таким радостным и счастливым, каким она его давно не видела.
– Да, ты была права, – согласился он, не отрывая глаз от Мадди.
Никто еще не смотрел на Сесили такими влюбленными глазами, как будто весь мир, все счастье было сосредоточено в ней одной. Впрочем, стоило ли переживать из-за этого? Сейчас ей меньше всего хотелось волноваться и переживать. Зачем ей лишние волнения, тем более что все это ее совсем не касалось?
Как Сесили ни пыталась уверить себя, что завидовать тут нечему, счастливый вид Митча убеждал ее в обратном.
Мадди подошла к ней и, игнорируя протянутую Сесили руку, ласково и крепко обняла ее.
– Ты не поверишь, но я так рада видеть тебя!
Ее будущая невестка всегда вела себя столь оригинальным, с точки зрения Сесили, образом – слишком искренне, тепло и нежно, причем каким-то чудом избегая тягостной неловкости, которая всегда ощущалась в их семье при выражении нежных чувств. Не поэтому ли ее мать просто обожала свою невестку? Увы, в этом не было ничего удивительного, более того, Шарлотта, как полагала Сесили, любила Мадди больше, чем ее, свою собственную дочь. Винить в этом Шарлотту было никак нельзя – Мадди, в отличие от Сесили, обладала всеми теми качествами, какими должна обладать любящая нежная дочь.
