– Шейн! – резко окликнула его Мадди, кивком указывая на Шарлотту.
– Не волнуйся так, дорогая, – спокойно отозвалась мать Сесили и похлопала Мадди по руке.
Джеймс скривил губы:
– Не пойму, от нас тебе что надо?
Шейн оглядел всех, сидевших вокруг стола; с их точки зрения, он вел себя глупо, как ненормальный – с его точки зрения, ненормальными были все они. В самом деле, как тут было не сойти с ума?!
Но что он мог сделать? Чикаго слишком большой город, а Сесили не отвечала на его звонки, однако она обещала вернуться. Он тряхнул головой.
– Ничего. Все, проехали.
Он резко повернулся и пошел на кухню, чтобы в одиночестве немного успокоиться и еще раз все хорошенько обдумать.
Но побыть одному ему не дали. Буквально через минуту дверь открылась, и вошла мать Сесили. Прежде чем взглянуть на него, она растерянно посмотрела по сторонам, явно собираясь с духом.
– Я… – Шарлотта откашлялась, – я как-то не предполагала, что Сесили так вам дорога, что вы так увлеклись ею.
В ответ Шейн молча кивнул. Изливать свои чувства он был не в настроении.
Шарлотта, не глядя ему в лицо, продолжала:
– Я замечала в ваших отношениях некую напряженность, но не догадывалась, что под ней скрываются более теплые чувства.
Что она хотела услышать от него в ответ? Шейн недоумевал, признаваться ей, что они с Сесили спят вместе, он точно не собирался. Хотя они с Сесили не делали из этого большой тайны, он не сомневался, что Шарлотта, по складу своего характера, последней узнает об этом. Пожав плечами, он уклончиво признался:
– Да, Сесили мне нравится.
– Да, это видно, – согласилась Шарлотта, добродушно улыбнувшись. – Вот почему я и волнуюсь.
– Не стоит. – Шейн не понимал, к чему она клонит и, откровенно говоря, не очень хотел знать. – Все хорошо.
– Вам что-нибудь известно? О ее планах?
– Да.
Они выжидательно смотрели друг на друга, но никто не спешил первым делиться тем, что ему было известно о планах Сесили. Наконец Шарлотта не выдержала:
– Когда Сесили было четыре года, она устроила для меня и ее отца небольшое музыкальное представление. Вроде шоу «Ищем таланты».
Неожиданная перемена темы и столь странный выбор произвели на Шейна удручающее впечатление. Не того он ожидал от матери Сесили, но из вежливости промолчал.
Шарлотта глубоко вздохнула и медленно стала говорить:
– Она била по клавишам нашего рояля, ее отец громко смеялся и невзначай шутливо сказал, что теперь нам не надо думать о будущем нашей дочурки, она, несомненно, будет выдающейся пианисткой.
Натаниэла Райли Шейн не считал симпатичным человеком. Поводов для неприязни у него было достаточно, но даже если бы у него их не было, то теперь, после рассказа его жены, Райли стал выглядеть в его глазах еще менее привлекательным.
– Да, он выглядит эдаким авторитетным папашей.
Шарлотта нахмурилась:
– Мне лучше знать, как выглядит мой муж, но об этом давайте поговорим как-нибудь в другой раз, а сейчас я хочу рассказать о другом.
Шейну стало совестно, и он с сокрушенным видом сказал:
– Простите. Моя мама воспитывала меня иначе, на мой взгляд, лучше. Я просто… – Он замялся, не сумев подобрать нужное слово.
– Волнуетесь, – подсказала Шарлотта.
Он кивнул. Мягко говоря, это не совсем точно отражало степень его тревоги за Сесили.
Шарлотта принялась рассказывать дальше:
– На следующий день Сесили объявила, что хочет учиться играть на рояле. Она не давала мне покоя целую неделю, пока я не сдалась. Она брала уроки до восемнадцати лет. Иногда она упражнялась по несколько часов в день до тех пор, пока не освоила технику игры. Она научилась играть лучшие сольные партии.
– Тут нет ничего удивительного. – Шейн был разочарован. – Упорства и настойчивости ей не занимать.
Шарлотта, явно нервничая, скрутила нитку жемчуга на шее:
– Но есть кое-что, о чем почти никто не знает.
Шейн удивленно приподнял одну бровь.
– Сесили совсем не любит играть на рояле. Скорее даже ненавидит.
Шейн словно прозрел, и от горького осознания у него болезненно заныло под ложечкой.
Шарлотта нахмурилась, еще сильнее скручивая нитку жемчуга:
– Столько лет обучения, столько усилий – ради того, чтобы научиться тому, что ей совсем не нравится. Чтобы доказать самой себе, на что она способна. Но главное, чтобы в один прекрасный день услышать от отца сакраментальную фразу, что он ей гордится. Вот какова настоящая причина.
Шейну стало противно до тошноты, он как будто проглотил какую-то гадость.
– И вы полагаете, что сейчас именно такой случай?
– Вот именно. – Шарлотта энергично кивнула.
В глубине души Шейн сильно сомневался в этом, кроме того, история, рассказанная Шарлоттой, вызвала у него сильную неприязнь к самой рассказчице. Он пожал плечами с таким видом, будто ему все равно, правда это или нет.
– Хорошо, будем считать, что вы меня предупредили.
Он резко повернулся и быстро вышел из кухни.
Глава 23
Сесили вошла в приемную отца решительным шагом, она волновалась, но волнение ее не бросалось в глаза. Высоко поднятая голова, стянутые в тугой конский хвост волосы, деловой наряд темных тонов, напротив, говорили о ее решимости и твердости. Она успела заскочить на четверть часа домой, чтобы переодеться, летней Сесили больше не было, ее опять не стало.
Это было необходимо. Летняя Сесили была слишком мягка и слаба, она не годилась для того, чтобы вести столь трудные переговоры. Для роли переговорщика нужна была другая Сесили.
Иначе было никак нельзя.
В кабинет отца она вошла, не постучавшись. Как она и думала, они поджидали ее, склонившись над какими-то бумагами, лежавшими на столе. Подняв головы, они настороженно посмотрели на нее.
Несмотря на волнение, ее голос звучал ровно и спокойно:
– Я приехала и готова приступить прямо к делу.
Отец и Майлз продолжали молча смотреть на нее. Они были – она поразилась, впервые заметив это, – очень похожи друг на друга. Строгие деловые костюмы, аккуратные и почти одинаковые прически, дряблые щеки, очевидно, от слишком большого количества съеденных обедов. Через пятнадцать лет Майлз Флетчер будет точной копией ее отца.
Подойдя к столу, Сесили поставила свой портфель, села, положила руки перед собой, пытаясь взять под контроль ситуацию. Несмотря на свое незавидное положение, идти у них на поводу она не собиралась.
