Книга Мне жаль тебя, герцог, страница 49. Автор книги Михаил Волконский

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Мне жаль тебя, герцог»

Cтраница 49

— Ты сейчас же узнал?

— Мы все те ночи не спали, ждали. Уж очень атмосфера была накалена, должно было все разрешиться. Так вот, Остерман, конечно, во дворец на общее собрание не явился — болел, дескать.

— Ну разумеется, как всегда.

— А генерал-аншеф…

— Начальник?

— Ну да, начальник, встретил Стрешнева, шурина Остермана, и говорит ему: «Поезжайте сейчас к Андрею Ивановичу и скажите, что Бирон накрепко арестован, что ему не на что надеяться больше и что Андрей Иванович может приехать». Стрешнев слетал и привез Остермана. Все думали, что и он впадет в немилость, и, когда его внесли к правительнице в кресле на отдельную аудиенцию, все от него отворачивались — считали, что не арестовали его только по его болезненному состоянию и что это — последний его приезд во дворец, что на аудиенции ему дадут отставку. Ну а Остерман, когда его вынесли от правительницы, улыбается, кланяется и приглашает к себе всех на бал по случаю радостного события — принятия правления благоверной великой княгиней, говорит, что-де она и сама обещала к нему пожаловать. Понимаешь, Остерман, с его скупостью, и вдруг бал!

— Чем же он взял? На чем же выехал он, собственно?

— На Линаре, конечно. Он, очевидно, заохал, сказал, что стар, что хочет идти на покой и сдать дела, ну, и стал правительнице сдавать их. Дошло дело до сношений с саксонским двором! Ну Остерман и доложил, что, мол, высшие политические интересы требуют выписки посла, замечательного дипломата, графа Линара. Принцесса, разумеется, тотчас же убедилась, что Остерман гениален, и просила его остаться и продолжать дела.

— Так и ждать следовало. Значит, он сейчас будет действовать… в интересах правительницы.

— Это наша общая обязанность, — сказал Шешковский.

— А я думаю, что интересы фельдмаршала Миниха вполне совпадают с интересами правительницы, — заявил Митька.

— Значит, будем действовать в интересах фельдмаршала Миниха!

На этом они расстались.

21
КОФЕ

К приему Груньки и Селины де Пюжи Василий Гаврилович Гремин готовился, тешась этим как ребенок, и превзошел сам себя. Он придумал их угостить в этот день кофе, но в соответствующей этому напитку обстановке. Для этого он выворотил весь запас отцовских халатов, ковров и шалей, завесил и устлал ими комнату и сделал из нее подобие того логовища, в котором они дурачили Станислава. Но обстановка вышла роскошная. Кофе он решил подать в китайских чашках, а так как ни он сам, ни кто-либо из его домашних не умели заваривать этот напиток, то он отправился к Гидлю, чтобы привезти оттуда человека, умевшего делать это.

Надо отдать справедливость, хлопоты Гремина увенчались полным успехом. Комната вышла очень красивой, а кофе — вкусным.

Что же касается беседы, то она была так весела и оживленна, и звонкие голоса Груньки и Селины так звенели, что было завидно самим олимпийским богам.

Селина разговорилась, опрокинула чашку и, залив кофе дорогую шаль, покрывавшую столик, рассмеялась и стала уверять, что действительно боги Олимпа позавидовали им и заставили ее замарать эту скатерть.

Расспросам и рассказам не было конца.

Селина и Грунька требовали от Митьки мельчайших подробностей его путешествия; в особенности Селина настаивала на том, что говорил Линар, что он делал и т. д.

— Я же рассказываю вам, что он спас мне жизнь! — повторил ей Митька.

— Но из того, что ты тут рассказываешь, — поправила его Грунька, — выходит, что ты его спас от смерти!

— Вот видишь ли, — пояснил Митька, — у людей между разными другими чертами существует такое свойство, что они гораздо больше любят тех, кому сделали одолжение, чем тех, кто им сделал что-нибудь и кому они обязаны. Я же хочу сохранить расположение графа Линара ко мне и потому продолжаю настаивать, что это он спас мне мою жизнь!

— Знаешь что? Я тогда всем буду говорить, что всем обязана фельдмаршалу Миниху! — сказала Грунька.

— И ты прекрасно сделаешь! Но расскажи мне, пожалуйста, я этого уже давно жду с нетерпением, что ты тут наделала без меня? Ведь во всем, что случилось, есть и твоего меду капля?

— Есть! — кивнула головой Грунька.

— Ну так я и думал! В чем же дело?

— Да видишь ли, — стала рассказывать Грунька, — Миних был у меня взвинчен до последней степени! Его адъютанты совсем прозрачно намекали фрейлине Менгден на то, что все готово, что Преображенский полк готов постоять за принцессу и ее сына-императора. Надо было только, чтобы Миних решился. Чего он медлил, я сама не понимаю! Накаленным он оказался добела! Я уже раньше открыла ему, что граф Линар вызывается в Петербург; это, конечно, сделано помимо него, и он был страшно обижен этим. Время тянулось, а между тем двенадцатого ноября предстояло празднование дня рождения герцога-регента. Говорили, что он готовит какие-то милости, что будто бы будут подарки, награды и придворным и войскам!

— И ты все это сообразила?

— А чего ж тут было не сообразить?

— О-о, она очень сильна! — деловито заметила Селина по-французски, смакуя кофе и глянув на всех из-за чашки, которую держала у рта.

— Но что же дальше? — спросил Митька.

— Дальше? Я увидела, что надо действовать, и пустилась на такую штуку. Дело в том, что Миних обыкновенно бывал во дворце у принцессы днем, а потом прямо от нее он ехал обедать к герцогу! Ну вот, восьмого ноября я, улучив минуту, уговорилась с госпожой Менгден, чтобы меня как-нибудь оставили наедине с фельдмаршалом, и сообщила ему под строжайшим секретом, что глава соглядатаев герцога, его камердинер Иоганн, подозревает его, фельдмаршала, в замыслах и что сегодня за обедом Бирон будет в разговоре выпытывать, правда ли это! Вижу, подействовало: старик весь вспыхнул и губу закусил…

— Ну а как же ты решилась сказать это ему? Почему же ты могла знать, какой разговор поведет герцог у себя за обедом?

— А на то есть сметка! — сказала ему Грунька. — Я взяла обрезок, который был оставлен Венюжинским, и написала на нем левой рукой: «Я перешел на службу к фельдмаршалу Миниху и скрываюсь у него, но желаю вновь заслужить ваше доверие и сообщаю, что герцогу грозит опасность. Пусть только он за обедом спросит у фельдмаршала, не предпринимал ли тот каких-нибудь действий ночью? А в доказательство того, что я действительно служу у него, Миниха, вы за подкладкой его шляпы найдете точь-в-точь такой же обрезок бумаги». Я вырезала по имевшемуся у меня купону точно такой же обрезок, а положить его, конечно, за подкладку Миниховой шляпы было делом пустяшным. Письмо во дворец для передачи Иоганну я снесла сама, переодевшись простой девкой.

— То есть это в самом деле гениально, как говорит госпожа де Пюжи! — снова одобрил ее действия Митька.

— Она очень сильна! — повторила Селина с еще большей уверенностью.

— Но только постой, как же это ты написала Иоганну якобы от имени Станислава Венюжинского на обрезке бумаги, когда раньше Иоганн должен был получить другое письмо от пана Станислава?

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация