Саша не возражал, а только расспрашивал о крымской зимней погоде. При этом он явно повеселел.
Джейн тоже радовалась. Совсем уж ей возликовать мешала мудрость, когда-то высказанная Лайонелом. А говорил он примерно так: «Будь осторожна, логически доказывая то, о чем ты мечтаешь всей душой». Сказал он это, кажется, в первые дни вселения в Освалдби-Холл дяди Генри и тёти Лиз, когда Джейн убеждала его, что управляющий и миссис Дэниэлс уж никак не дадут им верховодить в доме.
Джейн, чтобы хоть чем-то отличаться от безмолвной фарфоровой статуэтки, предложила собрать аргументы в пользу скорейшего завершения войны и послать письма императору Наполеону и королеве Виктории. Идея дяде понравилась, тем более, по его словам, письма таким адресатам сначала прочитают жандармы, а значит, до того, как они придут в Париж и Лондон, прочитает их и царь.
После завтрака Саша предложил продолжить экскурсию по усадьбе, а заодно и прогуляться в окрестностях – «ты на санях, я – верхом».
– И я могу верхом.
– Тогда на конюшню. Только давай оденемся, чтобы не заледенеть, как французы под Севастополем. – У Джейн возникло сильное подозрение, что французами Саша в последнюю секунду заменил англичан.
Конюшня Льва Ивановича отличалась от конюшни в Освалдби-Холле ещё больше, чем зимний сад в Рождествено от английской оранжереи. Дома конюшню можно было рассмотреть с одного взгляда, а здесь Джейн так и не поняла, сколько здесь держат лошадей и сколько слуг за ними ухаживает. Лошади ржали отовсюду, работники то и дело проходили, кто с упряжью, кто с копной сена. Трудились они не спеша, но без дела не был никто.
Один из работников – как решила Джейн, главный конюх – подошёл к Саше и поклонился.
– С приездом, Лександр Петрович. Сани заложить или Султана оседлать прикажете?
– Здравствуй, Ферапонтыч. Султана. И подбери, будь любезен, вторую лошадку, чтобы норовом покладистей.
– Будет сделано, барин. Карагеза выведем. Он жеребчик молодой, но смиренный. – И добавил почти шёпотом, не желая обидеть спутника молодого барина: – Он и барышне-то подойдёт.
Джейн этих слов не услышала. Она уже беседовала с одним из коней, высовывавшим голову из-за загородки. Джейн надеялась, что он хоть немного понимает по-английски, и расспрашивала коня, как ему здесь живётся.
– Правда, тебе здесь хорошо? Ты, наверное, часто отдыхаешь. Ведь вас здесь много, а барин – один. Ну, теперь два. Работать много не приходится, а сена, я сама видела, в сеннике под потолок. Видишь, ты и сейчас отдохнёшь: для Сэнди и для меня оседлали других коней. Пока.
Действительно, и Султан, крупный, вороной жеребец, ржавший при виде Саши, и Карагез, белый жеребчик, чуть поменьше, уже были под седлом.
Джейн подошла к Карагезу, взяла под уздцы, потрепала по щеке и заглянула в глаза.
– Привет. Можно я буду говорить с тобой по-английски, карошо? – Карагез согласно заржал. – Слушай, можно я буду называть тебя Карри? Отлично. Значит, мы теперь друзья.
После этого она обратилась уже к Саше:
– Ну что, давай проверим условия твоего домашнего ареста, или негласного надзора, о котором ты говорил.
Сама она при этом смотрела на Сашу с определённым недоверием. Если конём он управляет так же, как лодкой, то, пожалуй, и с ним случится то же, что и с Лайонелом. Впрочем, у России в эту пору есть преимущество – падать придётся в снег.
Она устыдилась этих мыслей несколько секунд спустя. Саша подошёл к коню, вставил ногу в стремя и без всяких подставок и подсадок оказался в седле. Султан чуть привстал на задние ноги, а потом замер, показывая, что готов скакать, куда скажут.
– Великолепно! – крикнула Джейн на родном языке. Сама она забралась с подсадки, но тоже быстро и удачно. Карри слегка плясал под ней, но в остальном вёл себя по-дружески.
– Вы, барин, осторожнее, – посоветовал конюх. – Снег пока не густой, да морозов ещё не было. Только грязь подморозило, а речушки и болота разве что схватило.
– Спасибо, Ферапонтыч. Поскакали!
* * *
– Саша, я теперь поняла, что такое русский негласный дозор. Оглянись!
Они уже отъехали на полмили от Рождествено, когда Джейн заметила двух всадников, скакавших сзади. Надзор был деликатен, насколько возможно, верховые держались за двести ярдов и вели себя так, будто их путь совпал с маршрутом верховой прогулки молодых господ совершенно случайно.
– Я их давно заметил, – усмехнулся Саша. – Вряд ли это дядя, тем более моему обещанию он верит. Наверное, они своевольничают. Поняла ты или нет, но эти люди очень боятся оказаться под властью другого барина.
– Неужели остальные господа в России настолько плохие?
– Не все, но, как у нас говорят, от добра добра не ищут.
Они скакали по полю, действительно, лишь чуть припорошенному снегом. «Лучшая пора в России для путешествий, – заметил Саша, – грязь замёрзла, в снегу не вязнешь, можно везде гулять». «И этой лучшей порой для путешествий мы, похоже, не воспользуемся», – подумала Джейн. Но не сказала.
Она лишь однажды спросила Сашу:
– Может быть, сделаем так: ты дашь обещание дяде Льву не участвовать в войне, и он разрешит тебе доехать со мной хотя бы до Крыма? До того места, где я смогу сама дойти до английских позиций. – Хотела добавить: «И ты соблюдёшь наш уговор», но не добавила.
– Я должен дать Льву Ивановичу обещание, которое не дал английскому офицеру? – со смехом ответил Саша. – Но если бы и дал, тебя на войну он не отпустит.
– Может, нам признаться, – неуверенно сказала Джейн. – Дядя Лев, безусловно, джентльмен…
– Тоже об этом думал. Это последнее средство, которое употребить можно всегда. Нельзя забывать, – смущённо заговорил Саша, – дядя под надзором полиции, а ты – английская подданная. Конечно, полицейский надзор – это мелочь. И все равно мне хочется, чтобы дядя даже в день расставания с тобой считал тебя Иоганном.
Джейн кивнула, пробормотав, что и сама не хочет познакомиться с жандармами. Она не раз слышала и читала, будто в России отправляют людей в Сибирь за все подряд. Уточнять у Саши ей сейчас не хотелось.
Зато потребовались другие уточнения. Сначала Джейн вспомнила, как находить стороны света по солнцу. Потом нарочно показала на северо-восток и спросила: «Тверь там?» Саша усмехнулся, показал правильное направление и на Тверь, и на Москву.
– А где город Тина? – спросила Джейн. Саша удивился.
– Наверное, я неправильно прочла одну или две буквы. А как называется этот город к югу от Москвы: Типа, Тида, Тила?
– Ты прочла неправильно две буквы, – рассмеялся Саша. – «Л» это не n, а l, «а» ты прочла правильно, а вот русское «у» – это латинское u. Это Тула.
– Какое забавное отличие. А Тула находится там? – спросила Джейн, опять указывая в наименее подходящем направлении. Саша улыбнулся и показал правильно.
