Был ли это мираж, иллюзия, оптический обман?. Можно ли было эту, на мгновение приоткрывшуюся картину научно обосновать? И наконец, давала ли такое поверхностное и мгновенное наблюдение невидимого диска право сделать вывод о его обитаемости?
Тем временем грандиозный фейерверк постепенно потухал; отблески его мало-помалу меркли; астероиды разлетелись в разных направлениях и скрылись в беспредельном пространстве. Вселенная вновь погрузилась во мрак; ненадолго померкшие звезды засияли на небе, и на мгновение осветившийся лунный диск снова канул в непроницаемую ночь.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ. Южное полушарие
Неожиданная катастрофа, только что угрожавшая снаряду, миновала. Кто бы мог представить возможность таких встреч с болидами? Блуждающие тела угрожали нашим путешественникам самыми серьезными опасностями. Оказалось, что море эфира изобиловало подводными рифами, между которыми они не имели возможности лавировать, как моряки. Но наши исследователи Вселенной и не думали жаловаться! Нет. Они были вознаграждены за все свои испытания величественным зрелищем грандиозного взрыва космического метеора, несравненным фейерверком, картиной, которой не мог бы передать никакой Руджиери. Им удалось хотя бы на несколько секунд заглянуть в тайну невидимой части Луны. Они увидели в этом мгновенном проблеске материи, моря, леса. Стало быть, атмосфера на этой части Луны содержала в себе какие-то животворные молекулы? Все это были неразрешимые вопросы, издавна занимавшие любознательное человечество!
Было половина четвертого пополудни. Снаряд летел по кривой вокруг Луны. Не изменилась ли еще раз его траектория благодаря встрече с метеором? Этого следовало опасаться. Ядро, однако, должно было описывать кривую, строго предопределенную законами механики. Барбикен склонялся к тому, что эта кривая — парабола, а не гипербола. Но, допустив это предположение, надо было ожидать, что снаряд скоро выйдет из конуса тени, отбрасываемой в сторону, противоположную Солнцу.
Этот конус действительно очень узок, так как угловой диаметр Луны неизмеримо мал по сравнению с диаметром нашего дневного светила. Тем не менее до сих пор снаряд все еще находился в глубокой тени. По-видимому, он продолжал лететь с довольно значительной скоростью, но какова бы она ни была, она продолжала убывать. Это представлялось очевидным. Между тем, в случае движения снаряда по параболе, этого не должно было происходить. Перед Барбикеном, терявшимся в заколдованном круге непонятных ему явлений, вставала новая проблема.
Никто из путешественников и не думал об отдыхе. Все подстерегали какое-нибудь новое явление, которое смогло бы пролить свет на их астрономические исследования. Около пяти часов пополудни Мишель Ардан вместо обеда угостил своих друзей несколькими кусками холодного мяса и хлеба. Путешественники подкрепились, не отходя от окон, стекла которых беспрестанно покрывались ледяной корой.
Без четверти шесть вечера Николь, вооруженный зрительной трубой, заметил на южной оконечности Луны в направлении движения снаряда несколько сверкающих точек, которые резко выделялись на темном фоне неба. Эти точки были похожи на ряд остроконечных вершин, профиль которых обозначался прерывистой светящейся линией. Они светились довольно ярко. То же самое наблюдается и с Земли, когда Луна находится в начале первой или в конце последней четверти.
Сомнений быть не могло. Это был не метеор — светящийся гребень не обладал ни цветом его, ни его подвижностью. Это не походило также на извержение вулкана. У Барбикена на этот счет не оставалось никаких сомнений.
— Солнце! — сказал он.
— Что? — в один голос спросили Николь и Мишель Ардан. — Солнце?
— Да, друзья мои, это само Солнце, которое с противоположной стороны освещает вершины гор, расположенных на южном полюсе Луны. Мы, очевидно, приближаемся к южному полюсу!
— Перемахнув через северный! — воскликнул Мишель Ардан. — Вот так ловко! Стало быть, мы облетели вокруг нашего спутника!
— Именно так, дружище Мишель.
— Значит, нам не страшны ни гиперболы, ни параболы, никакие другие незамкнутые кривые?
— Нет, но зато нам приходится опасаться замкнутой кривой.
— А как она называется?
— Эллипсом. Очень возможно, что снаряд, вместо того чтобы потеряться в межпланетных пространствах, будет описывать эллиптическую орбиту вокруг Луны.
— Вот тебе на!
— И следовательно, станет ее спутником!
— Луной Луны! — воскликнул Мишель Ардан в восторге.
— Только позволь тебе заметить, милый друг, — добавил Барбикен, — что легче нам от этого не будет. Мы все равно погибнем.
— Но зато другим манером. Последний способ все же забавнее, — ответил беззаботный француз.
Барбикен был прав. Снаряд, описывая эллиптическую орбиту, должен был, очевидно, вечно обращаться вокруг Луны в качестве ее спутника.
В Солнечной системе появилось новое небесное светило, микрокосм, населенный тремя обитателями, которым скоро предстояло задохнуться из-за отсутствия воздуха. Барбикен не видел ничего утешительного в этом новом положении снаряда, вступившего в сферу действия центробежных и центростремительных сил. Значит, его спутники и он сам снова увидят освещенное полушарие Луны. Может быть, они еще будут живы, когда перед ними в последний раз мелькнет освещенная Солнцем Земля! Может быть, они еще будут в состоянии сказать последнее прости земному шару, на который им уже не суждено вернуться! А затем снаряд превратится в погасшую мертвую массу, похожую на безжизненные астероиды. Путешественники утешались только тем, что оставляют, наконец, непроглядную тьму и возвращаются в области, залитые солнечным светом.
Между тем горы, замеченные Барбикеном, все яснее обозначались на темной поверхности Луны. Это были Дерфель и Лейбниц, вздымающиеся возле южного полюса Луны.
Все горы видимого полушария измерены совершенно точно. Это может показаться невероятным, однако же нельзя сомневаться в правильности гипсометрических показаний. Можно даже утверждать, что высота лунных и земных гор установлена с одинаковой точностью.
Способ определения высоты, применяемый чаще всего, состоит в измерении тени, отбрасываемой горой с учетом высоты Солнца над горизонтом в момент измерения. Эти несложные измерения производятся посредством телескопа, снабженного сеткой с двумя параллельными нитями. При этом, конечно, предполагается, что в точности известен действительный диаметр лунного диска. Тот же метод позволяет измерять и глубину лунных кратеров и впадин. Этим методом пользовался Галилей; позднее его с большим успехом применяли Бэр и Мэдлер.
Другой метод, называемый методом тангенциальных лучей, также применим для измерения лунного рельефа. Им пользуются в те периоды, когда горные вершины образуют на темной части диска на границе с освещенной его частью светящиеся точки. Эти светящиеся точки представляют собой горные вершины, освещенные лучами солнца, проходящими выше лучей, определяющих границу между освещенной и теневой частями лунной поверхности. Измерение темного промежутка между светящимися точками и ближайшей освещенной частью лунной поверхности позволяет точно определить высоту этих освещенных гор. Понятно, конечно, что такой метод измерения может быть применен только к горам, находящимся у границы света и тени.
