– Вы же нас выдадите! Опомнитесь, прошу, – шептал персиянин. И как ни сопротивлялся де Бруси, проклятый Дариуш оказался сильнее.
Тем временем шум и гам на караванной тропе постепенно стихли. Но персиянин продолжал удерживать спутника в железных объятиях, пока вокруг не воцарилась тишина. Только тогда француз оставил убежище.
Как и следовало ожидать, все кончилось отнюдь не в пользу купцов: на большом отрезке караванной тропы и по ее бокам были разбросаны трупы людей и животных. Ни одной живой души не осталось…
Кроме них – двух трусов!!!
Потрясая кулаками в воздухе, де Бруси набросился на персиянина:
– Ну так как, месье трус, удовлетворены ли вы результатом?!
– То есть? – спокойно переспросил Дариуш.
– Неужели вы не видите, что натворили?!
– Я натворил? Я?!
Борода персиянина едва заметно вздрогнула, однако в тусклом лунном сиянии нельзя было разобрать, смеется он или просто удивляется.
– Разумеется вы, кто же еще!
– А мне кажется, это разбойники напали на караван, тогда как я всего лишь…
– Вы, месье, помешали мне помочь караванщикам перерезать глотки этой сволочи!
– Вы серьезно так считаете?
– Абсолютно серьезно!!!
Дариуш немного помолчал, обдумывая ответ, потом сказал осторожно:
– А как же интересы Франции?
– При чем здесь интересы моей родины?
– У нас на Востоке есть такая притча: лучше быть живой собакой, чем дохлым львом
[20].
– Ерунда!
– Вовсе нет. Ведь живая собака может отогнать докучливых мух, кусающих ее, тогда как дохлый лев не может сделать даже этого. Хотя при жизни он был и храбрее, и сильнее собаки.
– Ну, не знаю, не знаю, – де Бруси пожал плечами. – Но объясните, пожалуйста, каким образом живой пес и дохлый лев ассоциируются у вас с моей родиной?
– Незадолго перед нападением головорезов вы так настойчиво напоминали мне о священной необходимости служения французской короне, что я невольно заслушался. Поэтому спрашиваю еще раз, что лучше: быть дохлым львом или живой собакой? То есть потерять голову посреди малоазийской пустыни во время ночной стычки с местными разбойниками – или остаться среди живых и продолжать преданно служить его величеству королю?
– Да я бы этим негодяям…
– Что именно вы сделали бы, интересно узнать? Продемонстрировали бы цвет вашей крови?
В голосе Дариуша все-таки проскочили саркастические нотки, что отнюдь не понравилось разгоряченному французу.
– Наоборот – проверил бы на них остроту своего клинка! Зато теперь! Теперь!..
– Теперь, месье де Бруси, вы имеете возможность продолжать свое преданное служение французской короне… вплоть до того момента, когда наши жизненные пути разойдутся окончательно.
– Мне кажется, месье Дариуш, что вы слишком высокого мнения о собственной персоне.
– Отнюдь. Просто в нужный момент рядом с вами не будет достаточно хладнокровного человека, который сможет удержать вас от ошибочного шага в никуда.
– Ну, знаете!
– Разве родители не научили вас в детстве обходить лишние препятствия, чтобы не сбиваться с главного – верного пути?
Де Бруси уже и рот раскрыл, вновь собираясь упрекнуть персиянина, но тот его опередил:
– А жертвовать менее значимым ради более важного научили?
Этого француз уже не стерпел. Вытянувшись и с вызовом задрав подбородок, он спросил:
– Скажите мне, сделайте такую милость: вы дворянин или нет?
– Что вы имеете в виду?
– Благородного ли рода вы, месье Дариуш? – процедил де Бруси сквозь зубы.
Персиянин как-то загадочно улыбнулся и сказал:
– Относительно французского дворянства, то вы должны понимать, что я не имею такой чести…
– А как относительно вашего тамошнего?
– То есть?
– Ну, относительно вашей Персии? Вы достаточно благородны по тамошним законам?
– Неужели вы собираетесь вызвать меня на дуэль? – вместо ответа изумленно спросил Дариуш.
– А если даже и так?! – не выдержав напряжения, француз сорвался на вопль.
– Драться на том самом месте, где ватага разбойников только что перебила всех до единого караванщиков… – Персиянин как-то невыразительно промычал, но сразу же сделался более серьезным. – В таком случае, месье де Бруси, вынужден напомнить о вашей роли в нашем походе.
– Не понял?
– Вам приказано сопровождать меня и стараться уберечь от любых неприятностей, а не самому становиться их источником. Разве нет?
– Месье Дариуш!!!
– Что?
– Месье Дариуш! Видимо, ваша жизнь и в самом деле представляет высокую ценность для французской короны…
– Поэтому я и стараюсь во что бы то ни стало уберечь свою голову для того, кому служу. И вам, де Бруси, советую вести себя так же.
– Но ведь бросить в беде товарищей – это бесчестье!
– Не менее бесчестно распоряжаться тем, что вам не принадлежит.
– О-о-о! И как вы только смеете…
– Смею, поскольку ваша жизнь принадлежит не вам.
– А кому же тогда, интересно узнать?
– Вашему правителю – королю Франции. Разве нет?
И пока ошарашенный француз растерянно моргал, Дариуш направился мимо него к караванной тропе, небрежно бросив через плечо:
– А если это так, тогда прошу помочь мне осмотреть место стычки.
– Что вы собрались искать, если не секрет?
– Ну, почему же сразу секрет…
Персиянин остановился и снова поглядел на де Бруси немного насмешливо.
– Во-первых, необходимо проверить, не осталось ли здесь живых: возможно, кого-то еще удастся спасти. А во-вторых, нам позарез необходимо решить проблему с водой…
Де Бруси оставалось только присоединиться к Дариушу. Тщательные поиски в течение получаса безрезультатными не остались: в их распоряжении оказался приличных размеров бурдюк.
– Ну что, месье Дариуш, теперь наконец-то отправляемся в путь?
– Да, конечно.
И все же едва француз сделал несколько шагов вперед по караванной тропе, как персиянин остановил его резким окриком.
