Между тем оскорбленный до глубины души повар призвал «всех честных христиан» выкинуть слабоумного татарина вон с ярмарки. Втайне усмехаясь в длинные усы, несколько мужчин окружили их кольцом. Один из них вежливо обратился к Григорию:
– А что, Ахмедка, как бы тебе… в самом деле того… убраться отсюда?
– Оно бы и к лучшему, – добавил другой.
– Почему мой убираться? Ярмарка Сарочинцы ай-ай какий кароши!
– Не знаешь ты ничего… – осторожно сказал третий, но, взглянув исподлобья на повара-московита, не осмелился уточнить, чего именно не знает заезжий татарский гость.
– Неправда, мой всо знать! – стоял на своем Григорий. – Мой многа-многа ездить продавать многа-многа изуминки, мой всо-всо знать! Не обмануть, не-не, никада-никада! Ахмедка тшесни-тшесни!
Впрочем, затягивать перепалку бесконечно он действительно не мог. Вскоре все и в самом деле закончилось, причем именно так, как вчера вечером предвидел гетманыч: смертельно оскорбленный повар-московит что-то сказал двум солдатам, несшим за ним покупки, один из них убежал прочь и через несколько минут вернулся с подмогой. Слуги господина полковника обеспокоенно подались вперед, но все же вмешаться в спор с московскими солдатами не осмелились.
Да и зачем, в самом деле? Ведь под веселый хохот толпы, грубую солдатскую брань и похвальбы в адрес «кароши изуминки» московиты повели себя точь-в-точь так, как и предвидел заранее Григорий: всем скопом набросились на «наглого Ахмедку», погрузили его вместе с мешком изюма на серого ослика и под конвоем выпроводили с торжища.
– Смотри у меня, вдругорядь чтоб и носу твово здесь близко не было, морда татарская! – крикнул на прощание повар. – А сунешься – так уж не взыщи! Уж я тогда позабочусь, чтоб нос-то тебе быстренько укоротили. Понял, сволочь?!
Итак, после вчерашнего свидания с паном полковником Григорий спокойно, не спеша, с надежным сопровождением беспрепятственно отбыл с Сорочинской ярмарки – чего он, собственно, и добивался! Солдаты-московиты ничем не досаждали мнимому татарину, а когда вывезли «Ахмедку» в чистое поле верст за десять от торжища, то вернулись назад, напоследок напомнив распоряжение повара: никогда и носа не совать сюда!..
Выполнить это было тем легче, что Григорий сердцем чувствовал: по родной украинской земле выпало путешествовать в последний раз. В самом деле, на что еще можно надеяться, когда запорожские казаки все до единого присягнули на верность царице Анне Иоанновне?!
[41] Гетманыч вспомнил, сколько всего произошло на протяжении последних месяцев…
Реставрация Станислава Лещинского провалилась – да. Казалось, предшествующая договоренность, достигнутая в мае прошлого года в кабинете великого визиря Ваган-паши, утратила силу. Как вдруг – неожиданное известие: умер гетман Данило Апостол! Это означало, что ненавистная Московия лишилась послушной марионетки, которая номинально руководила порабощенной Украйной. Такой шанс нельзя было терять – на сцену надлежало во что бы то ни стало вывести гетмана в изгнании Пилипа Орлика!
Причем немедленно!
Поэтому в первый же день февраля Григорий отплыл из Тулона в Стамбул, имея при себе письма его королевского величества Луи XV к крымскому хану (конечно, послание было написано на шелковой ткани и зашито в подкладку камзола). В письме содержалось безоговорочное требование Франции: освободить гетмана Пилипа Орлика и поддержать казацкое выступление мощным ударом по всему югу владений московитов. У Григория не было никаких сомнений: его товарищ детства Каплан-Гирей так и сделает! Ведь он давно выказывал готовность к сепаратным действиям, а теперь, вооружившись настойчивым требованием французского монарха, начнет войну еще более охотно.
А дальше… Дальше, если крымский хан не замедлит выступить против могущественной империи, Порта просто вынуждена будет поддержать своего вассала: ведь в случае поражения московиты могут завладеть Крымом, который обеспечит им контроль над Черным морем. А этого Османская империя допустить не может, никак не может…
Сначала все шло очень хорошо: как Григорий и ожидал, Каплан-Гирей встретил его с распростертыми объятиями, пылко поддержал предложенный план действий. И когда уже все казалось решенным окончательно, когда оставалось только удачно реализовать задуманное, из порабощенной Украйны долетела новая неожиданная весть: Запорожская Сечь присягнула на верность московской короне! Выборов нового гетмана не будет, управление украинскими землями в дальнейшем станет осуществлять коллегиальное Правление гетманского правительства, подчиненное санкт-петербургскому Сенату.
Сказать, что это была катастрофа – это не сказать ровным счетом ничего! Невыразимая тоска, боль, обида, искреннее абсолютное непонимание того, что же творится на белом свете, – все эти чувства одновременно терзали сердце гетманыча. Как вообще подобное могло произойти?! Почему?! За какие такие грехи многострадальной казацкой нации?! Чего стоит слово запорожского кошевого Иванца?! И неужели казаки так вот просто не захотели помочь самим себе, возвратиться к старинным добрым обычаям? В конце концов – жить под справедливым правлением гетмана Пилипа Орлика, мудрого сподвижника славного Ивана Мазепы!..
Григорий напрасно искал ответы на все эти вопросы. Напрасно, поскольку сердце говорило одно, здравый смысл – совсем другое, а как все произошло на самом деле, можно было узнать лишь здесь, в родной Украйне. Сюда и надлежало поехать… Все равно, так или иначе, но без этого опасного путешествия гетманычу было не обойтись: ведь в награду за участие в польском деле его королевское величество Луи XV даровал шевалье Григору Орли графское достоинство. А для того чтобы королевские геральдисты выправили соответствующий патент, необходимо было предоставить им выписку о рождении из церковной книги.
Да – Григория крестили в Батурине.
Да – бывшая столица Гетманщины была дотла разрушена светлейшим князем Меншиковым в начале ноября 1708 года.
Да – вся слава города пошла по ветру огнем, дымом и пеплом.
Да – все до последнего батуринцы поплыли кровавыми водами Сейма на плотах… повешенные… посаженные на колья… распятые… уже мертвые и еще умирающие в ужасных мучениях…
Да – неизвестно было, сохранилась ли та церковная книга в водовороте ужасной катастрофы…
И если все же сохранилась, то где эту книгу искать теперь?
Однако попробовать следовало: ведь до сих пор гетманыч Орлик был всего лишь офицером по особым поручениям при тайном кабинете «Секрет короля» – а вот имея патент на имя графа де Лазиски, становился полноправным французским дворянином.
Рисковать ради такого приза, несомненно, следовало. Поэтому тепло попрощавшись с искренне огорченным Каплан-Гиреем, Григорий отправился на родину. Для этой поездки гетманыч замаскировался под татарского купца – торговца изюмом. Пора была подходящей – вторая половина лета, торжища переполнены народом, гудят веселые ярмарки… Кому какое дело до немного чудаковатого татарина Ахмеда?
