— Вот и все, сеньор, что мне велено передать на словах. А я уж доведу вас куда следует. Нам бы, чтобы успеть, надо погрузиться на судно сегодня ночью, самое позднее — завтра утром.
— Прекрасно. Значит, выступаем сегодня в полночь, — отец Франциск извлек из кармана часы и посмотрел на циферблат: — Сейчас три часа пополудни. Значит, мы должны успеть. Отец Дамиан, я черкану пару строк, а вы будьте так любезны, отправьте их капитану «Азалии». Они успеют пополнить бочки водой, а трюмы — мясом. Тем более, как я понимаю, плыть нам придется недолго.
— Да, мы обогнем и подойдем туда с востока. Дальше — пешком. В миссии нас будет ждать отряд, падре обещал все подготовить.
— А как же наши противники? Ведь они наверняка уже нашли клад?
— Насколько я могу предположить, следуя формальной логике, Роджер Рэли или имеет копию карты, или вовсе в ней не нуждается. У него мало людей, и он, даже если и доберется до места, конечно же, не сумеет так быстро перепрятать или вывезти сокровища. Ведь там должны быть сотни килограммов золота, — уверенно сказал отец Франциск. — Те же проблемы ждут и французов с голландцами. В любом случае нас, скорее всего, ждет драка, — и в глазах профоса сверкнула молния.
Отец Дамиан вспомнил сожженный в устье Ориноко форт и загрустил.
Глава 13
Шутка мертвого капитана
Карибское море. Эспаньола
«За горой — гора» — гласит поговорка коренных жителей Эспаньолы — индейцев-араваков. В этом Кроуфорд и его отряд убедились на собственной шкуре. Третий день, перевалив Северный хребет, они шли туда, где неподалеку от небольшой горной реки, в одной из карстовых пещер, больше полувека лежали сокровища, упрятанные туда капитаном гвардии королевы Елизаветы Тюдор сэром Уолтером Рэли. Уже в который раз, приваливаясь к острым обломкам известняка, Кроуфорд с трудом переводил дыхание и, прикрывая уставшие от блеска меловых скал глаза, думал о том, как удалось сэру Уолтеру доставить сюда этот груз. Неужели его ненависть и презрение к королю Якову были таковы, что он, не жалея ни себя, ни матросов, ни рабов, гнал сюда караван с золотом? Зачем? Для кого? Он не находил ответа, и, трясясь в подхваченной лихорадке, он слизывал холодный соленый пот с губ и с тоской думал о том, что, скорее всего, он никогда не выберется отсюда. Даже если они опередят французов, даже если Лукреции удастся сделать все, о чем они договорились тогда ночью, им предстоит драка. Людей катастрофически не хватает, и, даже если он сможет убедить полоумного нгомбо дать ему своих маронов, им все равно не вынести отсюда все. Значит, придется брать самое ценное: найти черепа, изумруды и жемчуг. Золото придется бросить или перепрятать. Но почему, почему Рэли спрятал их здесь? Абсурд. Нет логики. Отчим прав: Уолтер Рэли спятил.
При воспоминании об отчиме по лицу Фрэнсиса пробежала судорога ненависти. Да, тот был умен, любил его мать и оплатил все счета пасынка. Но если бы не он, если бы не сэр Леолайн Дженкинс, если бы не глава секретной службы Англии, разве он, Роджер Рэли, стал бы теперь тем, кто он есть? Убийцей, жалким авантюристом, шпионом на службе Карла? О-о, мать плакала от счастья, что ее беспутного сынка, прижитого во грехе, взяли на королевскую службу. Что Роджера, игрока и мота, ждет блестящее будущее под крылом заемного папеньки. Ведь наш новый папенька, наш обожаемый супруг, наш толстый индюк сэр Леолайн — министр Карла. У него есть бювар, набитый письмами короля, кабинет в Вестминстре и дом в Лондоне. Глупенький Роджер не понимает своего счастья — счастья грабить и убивать под флагом Британии, предавать и унижаться под гербом желтого Льва и белого Единорога. «Dieu et mon Droit»
[25]. Кроуфорд изодранным рукавом утер пот со лба, и уголки его обветренных губ дернулись, складываясь в привычную усмешку. Убейте в человеке личность, и он станет отличным гражданином.
— Привал, — прохрипел он и осел на камни, пытаясь найти тень под редкими кустиками, росшими на выжженном солнцем склоне горы.
— Фрэнсис, выпей, — Харт приставил нагревшуюся от жары серебряную флягу к его губам.
Кроуфорд сделал пару глотков, и тут же новый приступ скрутил его, выламывая суставы, растягивая и сжимая жилы, сокращая мышцы.
— Ты болен, нам надо остановиться.
Кроуфорд помотал головой.
— Достань из кисета листья и дай мне.
— Но ведь это опасно. Ты уже третий раз за сегодня прибегаешь к этой отраве.
— А что мне еще остается, — огрызнулся Кроуфорд и клацнул зубами, которые под действием болезни норовили выбить барабанную дробь. Дрожащей рукой он сунул пару сморщенных посеревших листочков в рот и принялся их жевать.
Боб и Джон тащили на себе бурдюки с водой и пару тушек копченого агути — местного грызуна, больше всего похожего на помесь зайца и морской свинки. Их, как и самодельные кожаные мешки для воды, дали им с собой беглые рабы, снабдив также кукурузными лепешками и сушеными фруктами. Провизия была на исходе, но до цели был всего день перехода — так что, если не будет дождя, к вечеру они доберутся до места. Старый нгомбо дал отряду и двух проводников — молодых негров, с которыми при случае можно было отправить и весточку. Те держались особняком от «больших белых», как они уважительно называли спутников Веселого Дика.
Потрошитель раскладывал прямо на камне нехитрую снедь, тщательно отмеряя каждому причитающийся паек. Капитан Ивлин разулся, разжег трубку и, подставив босые ноги солнышку, предался созерцанию. Все это Кроуфорд видел как в тумане, кока все меньше и меньше действовала на истощенный «желтой смертью» организм.
— Еще немного, ребята, и мы будем на месте, — сказал он.
Ребята кивнули и вернулись к своим занятиям. Был полдень — самое жаркое время дня. Сезон дождей подходил к концу, а здесь, по эту сторону хребта, климат оказался более сухим и жарким. Ветер с океана не достигал этих мест, остановленный каменным барьером хребта, и изнуряющая жара мучила отряд с утра до вечера. В сумерках же температура падала, и, страдая от нехватки дров, люди тряслись от холода, который, может быть, и не был столь силен, но казался таковым для обожженной и разогретой солнцем кожи.
— Солнц нет, мы придем, — вдруг сказал один из негров и махнул рукой куда-то на запад. — Там твой скала. Мой ходил туда. Нгомбо послал — там место силы.
— Откуда ты знаешь? — спросил Кроуфорд, поднимая голову.
— Много лет назад, много, столько пальцев нет у нас всех, там жили белый человек. Один, два, — много. Их мучал злой дух: он забрался в них и ел их внутренности. Но белый не сдавался. Он молился свой Великий Белый Бог и делал для черных людей добро — учил, как стрелять, жалел, прятал от другой белый. Тогда «большие белые» туда никто не ходить — там смерть. «Большие белые» боялись злой дух: кто хочет, чтоб его руки и ноги съели, съели глаза и пальцы? Наши отцы прятались там — Великий Белый Бог защищал их, и злой дух не трогал черный человек. А потом все добрые белые люди ушли на Восток, на Небо — злой дух съел их тела, но их души были белее и сильнее, чем прежде, — старый нгомбо видел, как они поднимались в небо по золотой лестнице. У них были новые тела — значит, они победили злой дух. Они поставили там крест — и злой дух не ходит туда больше. Но черный человек тоже боится — нгомбо не посылать, мы — не ходить. Вдруг злой дух вернется и съест нас?
