После паузы на том конце провода раздался его задумчивый
голос:
– Возможно, вы правы… да, полагаю, он именно потому так и
поступил. Так что, господин президент, я высылаю за вами усиленный конвой.
Обстановка сейчас очень непростая, мы должны вас перевезти в Кремль.
– Не рано?
– Со мной согласны и министры МВД и госбезопасности.
– Но как насчет приведения к присяге?
– Придется эту процедуру ускорить. Время не терпит.
– Хорошо, – ответил я, – жду вашу охрану.
Через час я вновь сел на заднее сиденье. У мужчин
привычка садиться рядом с шофером, в то время как женщины предпочитают на
заднем сиденье, президент всегда на заднем, а теперь и всегда в таком вот
лимузине, бронированном, с темными пуленепробиваемыми стеклами, что опускаются,
вернее – поднимаются поверх прозрачных, тоже пуленепробиваемых.
Уже на бронированном лимузине, впереди и позади точно такие
же машины постоянно перестраиваются в карусельке, кортеж мотоциклистов несется
справа и слева, шоссе пустынное, впереди заранее перекрывают дороги.
Машина въехала под арку ворот Боровицкой башни, колеса мягко
прошелестели по мокрым булыжникам.
Со странным чувством я поехал по Кремлю, где приходилось
бывать еще со школьных экскурсий, когда с благоговейным восторгом рассматривали
Царь-пушку, которая никогда не стреляла, и Царь-колокол, который никогда не
звонил. Тогда про них рассказывали, кто и как их создавал, а теперь слышны
только приколы, вроде того, что от колокола откололи тринадцать процентов
пошлины, и хотя теперь из-за этого не звонит, зато власти довольны.
Сердце России – здесь, как сердце Руси – в Киеве,
здесь зародилась, окрепла и выкристаллизовалась та общность людей, что сперва
называлась московитами, в отличие от русов, русичей и русинов, разбросанных по
старым землям прародины, где волнами прокатывали то татарские орды, то польские
войска, то немецкие и шведские, и наконец эти московиты остались практически
единственными представителями некогда великого народа, занимающего две трети
Европы, и московиты стали называться русскими, а когда давление извне ослабело,
московиты, как сжатая пружина, начали стремительно расширяться во все стороны,
завоевав территорию гораздо большую, чем была.
И вот теперь я всю эту завоеванную кровью наших предков
отдаю… Не переворачиваются ли они в гробах? Да, переворачиваются. Но так же
переворачиваются, глядя на все в нашем мире. Пуля – дура, сказал Суворов, а
штык – молодец, но уже Наполеон преподал жестокий урок пушками при
Аустерлице, и ученики Суворова, отбросив заветы учителя, спешно начали обучать
солдат меткой стрельбе. И вертится или не вертится в гробу Суворов или
Буденный, это ничего не изменит, прогресс идет, воюют не штыковыми атаками и
буденновской конницей, а крылатыми ракетами. Мир придет к глобализму, и
человечество станет единым. Но вот будет это человечество говорить на английском
или на китайском – это сейчас решает не Америка и не Китай, а Россия.
Машина остановилась перед подъездом, у здания уже ждут
телохранители. Сбежали вниз и окружили проход так плотно, что снайперу пришлось
бы использовать противотанковые снаряды, чтобы достать этого непонятного
президента.
Палеев, глава президентской администрации, встречал меня у
самого входа. Мне показалось в этом нарушение дворцового этикета, надо будет
выяснить у Юлии, это мне такие мелочи по фигу, но наблюдатели возьмут на
заметку, мол, новый президент проглотил оскорбление, а значит, с таким можно не
считаться. Если же Палеев по незнанию, что просто невероятно, то придется
подсказать, за нами следят тысячи враждебных глаз, неча наносить урон престижу
страны, что сходит с мировой сцены медленно и печально.
Хотя, если честно, не по фигу ли эти папуасские танцы насчет
дворцового этикета? Россия скоро вольется в новое могучее государство, и вообще
мир вот-вот станет совершенно иным…
На входе агент внутренней охраны не успел отключить металлодетектор,
тот пронзительно пискнул, я подавил импульс остановиться и вытаскивать из
карманов все содержимое. Красная ковровая дорожка вела по широкой мраморной
лестнице наверх, яркий свет отражается от позолоченных поручней, тяжелых рам
портретов. Вообще слишком много золота, языческая пышность, оставшаяся с тех
времен, когда надо было производить впечатление на иностранных послов и знатных
гостей Российского государства.
Здесь когда-то москвичи держали оборону против Тохтамыша,
здесь бесчинствовали поляки, а потом и полчища Наполеона, но Кремль знавал и
великие времена, и едва ли не самое великое время было связано с величайшим
вождем двадцатого века, сумевшим поднять Россию из аграрно-лапотной до могучей
сверхдержавы с ядерной бомбой.
Но сейчас здесь я, последний президент, который завершит
историю России. Можно даже сказать «этой страны», потому что наша не только
именно эта Россия, но и та Русь, что была до нее, и та прославянщина, скифщина,
киммерийщина, что еще раньше, а теперь будет новая, возникшая от слияния России
и США. И хотя это больше похоже на простое поглощение, но я все-таки
чувствую, это не объяснить рассудком, что проходит не простое поглощение, а
нечто гораздо более сложное и великое.
Глава 11
Знаменитый римский орел в связи с распадом необъятной
Римской империи на Западную и Восточную начал изображаться с двумя головами, а
когда западная часть пала под натиском германцев, а восточная – под
ударами турков, Иван Третий именно в этом Кремле принял от Восточно-Римской
империи двуглавый герб и провозгласил Москву третьим Римом. Началось
стремительное расширение Московского государства. При Иване Четвертом уже
завоевано Казанское ханство, отряды Ермака покоряют Сибирь, начинается упорная
война за выходы к морям: северным и южным. Приходит Петр и, набрав команду
умелых менеджеров из Европы, завершает превращение Московского царства в
империю.
И вот теперь я собираюсь все это похерить… Во всяком
случае, так это выглядит, если не присматриваться слишком пристально. Мол,
продался, гад, Западу. Другие, правда, будут выжидать и присматриваться: одно
дело – предвыборные лозунги, другое – реальные действия. Сейчас я, по
идее, должен заверить избирателей в верности предвыборной программе и
одновременно начинать ее сворачивать под предлогом возникших трудностей,
неувязок, несостыковок с позициями администрации США, а еще лучше – «с
отдельными высокопоставленными лицами», так звучит загадочнее, туманнее,
позволяет делать самые разные предположения.
Понятно же, не дурак же я, чтобы вот так всю полноту власти
взять и отдать! И кому – недавнему противнику. Здесь я –
президент и Верховный Главнокомандующий, а кем стану после присоединения?..
пусть даже успею припрятать для себя пару миллиардов или даже пару сот
миллиардов долларов, но какое богатство сравнится с чувством полнейшей власти,
когда ты – первое лицо государства! Даже – Первое Лицо, как принято
писать не только в прессе, но даже в дипломатических протоколах.
