Ему около семидесяти, сухощав и подтянут, но без всяких диет
и упражнений, в таких энергичных людях все и так сгорает быстро, чем и как их
ни корми, счастливцы.
Он и здесь в настолько светлом пиджаке, что заменяет ему
лабораторный халат, нагрудный карман раздут десятком авторучек, однако в другом
кармане на защепке закреплен патрончик флэш-памяти.
– Не дело говорите, Борис Борисович, – сказал он
неодобрительно. – Надо искать способы, как спасти Россию! А не
стараться продаться подороже.
Я спросил вежливо:
– Семен Семенович, а вы уверены, что русские хотят быть
спасаемыми?
Он вскинул брови.
– Что вы хотите сказать?
– А то, что русские, как вы прекрасно знаете,
единственный народ в мире, который стыдится своей национальности. Масса русских
при первой же возможности стараются выехать из России, забыть родной язык,
отказываются от родных имен, детей учат в иностранных школах, а если встретят
за рубежом соотечественника, шарахаются в сторону, чтобы тот не дай бог не
узнал такого же русского! Разве не так?
Он фыркнул:
– Толпа! Халявщики!
– Правильно, – согласился я. – Но в Китае живут
еще беднее, однако китайцы нигде не забывают, что они китайцы, за рубежом
устраивают чайнатауны, с родиной связи не рвут, поддерживают экономику родной
страны капиталами. А студенты, что уезжают учиться в США и в Европу,
возвращаются в свой бедный, нищий Китай! Вы можете такое представить в России?
Он сказал недовольно:
– Кто уехал – туда им и дорога! Но лучшие –
возвращаются.
– А китайцы возвращаются практически все, –
подчеркнул я. – Значит, они лучше? В глазах русских все иностранное
окружено почетом, пиететом, а все вещи заведомо «лучше наших». От вещей
перебрасывается мостик и на все остальное: государственный строй, религию,
полицию и самих людей. То есть сменить русский паспорт на паспорт немецкого
гражданина – уже стать лучше, можно свысока смотреть на своих бывших
соотечественников. Уже как гражданин любой другой европейской страны.
В глазах русских даже поляком или прибалтом, не говоря уже о чехах, быть
лучше, чем русским, хоть и хуже, чем настоящим немцем, потому что поляков,
прибалтов и чехов немцы все-таки завоевали, а вот нас не позволил им еще
Александр Невский, гад такой. Так что не надо ссылаться на простой народ, он
вовсе не хочет быть спасаемым от Америки! Другое дело – мы, интеллектуалы,
профессура…
Получив чашки кофе и бутерброды, мы отошли в сторонку, хотя
справа и слева тоже пьют и едят стоя, разговаривают с набитыми ртами, ругаются,
голоса у всех взвинченные, глаза горят угрозой. Я поежился, быть мне со
спущенной шкурой, Щукин тоже ощутил общую атмосферу, сказал почти сочувствующе:
– Распнут вас, Борис Борисович, распнут… вы, кстати, не
еврей?
– Нет, конечно… А почему вдруг?
– Теперь у вас отыщут еврейские корни, – пояснил он
знающе. – Да и вообще начнется… Шубы не крали?
– Вроде бы нет…
– Скажут, крали, – сообщил он. – Если меня
спросят, я, скорее всего, скажу, что да, крал. Ничего личного, это же политика!
Вы ведете какую-то странную линию, в наших интересах вас слегка опорочить. То
есть по-черному.
– Злорадствуете?
Он вздохнул.
– Поверьте, нет.
К нам подошел со стаканом минеральной воды Власов, вытер
масленые губы. Маленькие глазки зыркнули на меня с интенсивностью генератора
космических лучей.
– Что за хитрый ход, Борис Борисович?
– Разве хитрый? – переспросил я. – Вынужденный!..
Как в шахматном этюде, когда неизбежен мат в семь ходов. Единственная
возможность испортить противнику победу – сдаться раньше. А у нас
есть вообще уникальнейший ход, которого в шахматах нет: перейти на сторону
белых и вместе с ними лупить… преферанс или покер!
– Но-но, – сказал Власов предостерегающе, – покер
не трожьте! Преферанс – можно, слишком тягомотная игра. Так, значит, это
не ход, а что-то иное?
Я посмотрел на замолчавшего Щукина, на Троеградского и
Уховертова, что прислушиваются, хотя делают вид, что заняты беседой, ответил
тоскливо:
– Неужели рыночность и в наши ряды заползла так глубоко, что
трудно уже поверить, будто нельзя руководствоваться именно интересами России?..
Оглядел их непроницаемые лица и подумал, что да, кому-то в
самом деле поверить трудно. Ведь я сам сказал, что у такой идеи за счет
халявщиков появится множество восторженных сторонников. Почему-то многие
уверены, что в Америке достаточно вот так просто находиться, чтобы жить богато,
беспечно и не работая вовсе. На Америку, дескать, вся Азия пашет, нефть из
арабских стран привозят, компьютеры и телевизоры из Японии и Китая, а она
только жрет, в казино мильёны проигрывает, крылатыми ракетами всех пугает…
– А как насчет патриотизма, Борис Борисович, –
поинтересовался Троеградский ядовито. – Как насчет потребности оставаться
истинно русским?
– Да, – согласился я, – хоть в отличие от, скажем,
французов или японцев русские не патриотичны, зато о патриотизме поговорить
любим еще как!.. Когда в разоренную войной Японию рекой хлынули дешевые и
качественные штатовские товары, японские производители призвали покупать
местное, чтобы поддержать разрушенную экономику. И что же? Японцы
голодали, но упрямо покупали дорогие и некачественные товары соотечественников!
Именно так вытащили свою экономику из дыры гораздо худшей, чем сейчас у нас,
ведь нашу американцы не разбомбили, как японскую или германскую! И сейчас
диплом японца или американца, полученный хоть в Гарварде, хоть в
Массачусетском, – ни гроша не стоит при приеме на работу в Японии! Да, там
нужен только диплом японского учреждения. А как у нас? И можете
представить себе, чтобы наши даже самые записные патриоты вдруг отказались
покупать импортное и начали покупать отечественное?
К моему удивлению и несказанному облегчению, Власов сказал
ехидно:
– Мы все, русские патриоты и националисты, носим и одежду, и
обувь западных фирм, хотя есть аналогичная отечественная. И часики у вас,
простите, на запястье какие?.. А ведь есть наши «Командирские» или
«Зорька».
Уховертов хихикнул невесело:
– На стоянке я заприметил не только жигуленки да москвичи, а
всякий, кто смог наскрести на иномарку, прибыл на зарубежном чуде.
А Чуев, щеголяя эрудицией, сказал:
– В Штатах считается дурным тоном ездить на автомобиле
иностранного происхождения. Во Франции косо смотрят на тех, кто покупает
американские автомобили, стараются с ними не знаться, не приглашают в гости.
Сегодня, мол, покупает американское, а завтра Францию продаст… Но если у нас
все так и прошло по графе анекдотов, то у них все на полнейшем серьезе. А
штрафы за использование в рекламе иностранных слов? Вот это и есть патриотизм!
А у нас только ля-ля, пустое сотрясение воздуха. И везде надписи на
английском. Так что наши патриоты охотно перейдут в американскость, они и там
устроятся неплохо.
