Все это время Фриколлин не переставая кричал и колотил в стенки своей каюты, словом, продолжал невыносимо шуметь.
– Этот чертов негр, видно, никогда не уймется! – воскликнул окончательно вышедший из себя Робур.
– Мне думается, сударь, у него есть все основания жаловаться! – заметил Фил Эванс.
– Да, так же как у меня есть все основания избавить свой слух от терзаний! – возразил Робур.
– Инженер Робур!.. – вмешался появившийся на палубе дядюшка Прудент.
– Председатель Уэлдонского ученого общества?!
Враги приблизились друг к другу. Их взоры скрестились.
Помедлив, Робур пожал плечами и приказал:
– На канат его!
Том Тэрнер понял инженера. Фриколлина вытащили из каюты.
Как он кричал, когда боцман и один из членов экипажа схватили его и втиснули в корзину, которую прочно привязали к концу каната!
То был как раз один из тех канатов, каким дядюшка Прудент, как уже знает читатель, хотел воспользоваться в своих целях.
Сначала Фриколлин подумал, что его собираются повесить… На самом же деле его собирались всего лишь подвесить!
Канат быстро размотали футов на сто в длину, и негр повис в пустоте.
Теперь он мог вопить сколько его душе угодно. Но от испуга у него перехватило дыхание, и несчастный совсем онемел.
Дядюшка Прудент и Фил Эванс хотели воспротивиться этой экзекуции, но их оттолкнули.
– Это низость!.. Это подлость!.. – выкрикивал дядюшка Прудент вне себя от гнева.
– Вы полагаете? – отвечал Робур.
– Вы злоупотребляете силой, и я буду протестовать против этого не только словесно!
– Протестуйте, пожалуйста!
– Я отомщу, инженер Робур!
– Мстите себе на здоровье, председатель Уэлдонского ученого общества!
– Я отомщу и вам и вашим людям!
Члены экипажа «Альбатроса» приблизились с явно враждебными намерениями, Робур сделал им знак удалиться.
– Да!.. Я отомщу и вам и вашим людям!.. – повторял дядюшка Прудент, которого Фил Эванс безуспешно старался успокоить.
– Когда вам будет угодно! – ответил инженер.
– И всеми доступными мне средствами!
– Довольно! – крикнул Робур угрожающим тоном. – Ведь на борту есть и другие канаты, и господину недолго последовать за слугой!
Дядюшка Прудент умолк, но не из страха, а потому, что у него начался такой приступ удушья, что Фил Эванс поспешил увести его в каюту.
Между тем за последний час погода неожиданно переменилась. На небе появились признаки, в характере которых ошибиться было невозможно: приближалась гроза. Насыщенность атмосферы электричеством была необычайно велика, и около половины третьего Робур стал свидетелем явления, которого он еще никогда не наблюдал.
На севере, откуда надвигалась гроза, клубились какие-то светящиеся завитки тумана; это несомненно происходило от того, что грозовые тучи были в разной степени заряжены электричеством.
Отражение этих пылающих полос рождало на поверхности моря мириады движущихся бликов, которые становились тем ярче, чем сильнее темнело небо.
«Альбатрос» должен был вскоре встретиться с грозой, ибо они двигались навстречу друг другу.
А что же Фриколлин? Фриколлин все еще находился на буксире; буксир тут, пожалуй, самое подходящее слово, ибо воздушный корабль несся вперед со скоростью ста километров в час, и висевшая на канате корзина отставала от него и тянулась позади.
Пусть читатель сам судит об испуге, охватившем Фриколлина, когда молнии начали прорезать тучи вокруг него, а раскаты грома, казалось, грозили обрушить небосвод.
Все члены экипажа готовились встретить грозу во всеоружии: надо было либо подняться над грозовой зоной, либо уйти от нее, устремившись в нижние слои атмосферы.
«Альбатрос» летел на своей обычной высоте – около тысячи метров, – когда раздался громовой удар неслыханной силы. Внезапно налетел шквал. И в то же мгновение полыхающие огнем тучи двинулись на воздушный корабль.
Фил Эванс счел нужным вновь вступиться за Фриколлина и потребовать, чтобы его вернули на борт.
Но Робур уже сам распорядился вытащить негра на палубу, и несколько человек дружно тянули канат. Вдруг, по какой-то необъяснимой причине, скорость вращения подъемных винтов «Альбатроса» заметно уменьшилась.
Инженер одним прыжком очутился возле центральной рубки.
– Полный ход!.. Быстрей!.. – закричал он механику. – Надо немедленно подняться над грозой!
– Невозможно, мистер Робур!
– Что произошло?
– Ток прерывается!.. Батареи работают с перебоями!..
И действительно, «Альбатрос» быстро снижался.
Подобно тому как это бывает во время грозы с током, бегущим по телеграфным проводам, прохождение тока в аккумуляторах воздушного корабля нарушилось. Но то, что является лишь досадной помехой, когда речь идет о депешах, таило грозную опасность для «Альбатроса»: он мог рухнуть в море, ибо управлять им становилось почти невозможно.
– Пусть снижается! – закричал Робур. – Так мы скорее выйдем из полосы, насыщенной электричеством! Держитесь, друзья, и сохраняйте присутствие духа!
Инженер занял свое место на носу корабля. Весь экипаж также стоял на своих постах и приготовился выполнять распоряжения командира.
Хотя «Альбатрос» снизился уже на несколько сот футов, он все еще не вышел из грозовых туч, и вокруг него сверкали молнии, перекрещиваясь, точно бенгальские огни. Можно было опасаться, что одна из них испепелит воздушный корабль. Винты его вращались все медленнее, и быстрый спуск грозил превратиться в головокружительное падение.
Всем было ясно, что не пройдет и минуты, как «Альбатрос» погрузится в море. А если он окажется в воде, ему уже никакими силами не вырваться из морской пучины!
Внезапно над воздушным кораблем появилось наэлектризованное облако. «Альбатрос» находился теперь всего лишь в шестидесяти футах над гребнями волн. Еще две-три секунды – и они затопят палубу!..
Но тут Робур, улучив момент, кинулся к центральной рубке, ухватился за пусковые рычаги и включил ток от батарей, которые больше не нейтрализовались напряжением электрического поля окружающей атмосферы… В одно мгновение ток возвратил винтам их обычную скорость, и «Альбатрос» остановился над самой поверхностью моря. И вот уже гребные винты уносили воздушный корабль подальше от грозы, которую он вскоре оставил позади.
