Время шло — мне казалось, что мы ждем уже очень долго, — но ничего необычного нигде в долине не происходило, движение внизу постепенно пошло на убыль. Затем мы с juika-bloth одновременно встрепенулись: это Бекга ткнул меня в спину, предупреждая, что кто-то приближается. Я чуть не прослезился от невероятного облегчения, когда оказалось, что это Вайрд.
— Еще пятеро, — произнес он мне на ухо, растянувшись рядом. — Это, похоже, обычное число караульных для лагеря такого размера, поэтому я очень надеюсь, что убрал их всех.
Я только смотрел на него, широко раскрыв от восхищения глаза, — этот старик сумел спокойно и хладнокровно убрать шестерых вооруженных дикарей-головорезов и держится после этого как ни в чем не бывало. Тут Вайрд с некоторым нетерпением спросил:
— Ну? А как дела здесь?
Я показал вперед и прошептал:
— Обитатели большинства этих лачуг постоянно ходят туда и обратно. А вон в той, самой дальней от нас, полотнище поднимали только один раз, изнутри. Гунн высунулся оттуда, но не вышел — думаю, это была женщина — и вручил какую-то лохань другому гунну, который проходил мимо. Тот наполнил ее углями из костра и вернул женщине, она внесла лохань внутрь и больше не поднимала полотнище.
— Жаровня, чтобы пленникам было уютней, — сказал Вайрд. — И лачуга самая дальняя от подъездной дороги. Это, должно быть, та самая. Хорошая работа, мальчишка. Давай-ка обогнем этот холм сзади.
Вайрд уже сделал один круг по долине, и, не встречая больше часовых, которые могли бы задержать нас, — я увидел двоих, лежавших неподвижно, — мы смогли двигаться довольно быстро вдоль возвышенностей, окружавших расчищенный участок. Тем не менее ночь к этому времени уже шла на убыль, я подумал, что могу различить слабое свечение в небе на востоке. Забравшись на вершину невысокого холма, находившегося за подозрительной лачугой, мы втроем снова легли на землю и начали изучать, что творится внизу.
Ни в одном из этих ветхих жилищ не было сзади двери или какого-нибудь оконца. Что же касается этой лачуги, то мы смогли разглядеть только заднюю стенку из небрежно срубленных стволов и веток, постоянно кренившуюся то в одну, то в другую сторону; ну а крыша и вовсе представляла собой всего лишь кучу наваленных сверху веток. Повсюду вокруг, выполняя различные поручения — поднести дров для костра или охапку сорванной сухой травы для лошадей, — сновали гунны.
Вайрд произнес, словно размышляя вслух:
— Сомневаюсь, что там есть кто-то, кроме женщины, которая охраняет пленников. Главарь банды вместе со своими лучшими воинами и только что вернувшимся посланцем отправятся куда-нибудь, чтобы все хорошенько обсудить и отпраздновать победу над римлянами. Но давайте удостоверимся. Мальчишка, дай мне подержать твоего орла. Ты спустишься вниз и незаметно заглянешь сквозь щели в лачугу.
— Что? Но там же гунны, они постоянно ходят туда и обратно…
— Чем больше народу в лагере, тем легче пробраться туда врагу. Ведь гунны не могут знать всех своих в лицо; по крайней мере, в темноте не заметят чужих. Просто иди себе, косолапя, а если встретишь кого-нибудь, проворчи: «Aruv zerko kara». На гуннском наречии это означает что-то вроде: «Какая отвратительная ночь».
— А по-моему, ночь сегодня довольно приятная.
— Ну, гунны вечно всем недовольны. Давай, вперед.
Без особого энтузиазма я соскользнул на животе с низкого холма, затем подождал, пока никого не будет рядом, встал и медленной походкой направился к лачуге. Один гунн, нагруженный спутанной кожаной упряжью, все-таки попался мне навстречу, и я сказал ему, насколько смог грубым голосом:
— Aruv zerko kara.
Он проворчал в ответ только: «Вах!» — что звучало так, словно он согласен со мной, — и пошел своей дорогой. Я робко приблизился к стене лачуги и заглянул внутрь через одну из многочисленных щелей. Жаровня давала достаточно света хотя бы для того, чтобы я смог рассмотреть, сколько в лачуге обитателей. Благополучно вернувшись обратно, я лег между Вайрдом и Бекгой и сообщил:
— Да, fráuja, там действительно только одна женщина из гуннов — если это женщина, — которая бодрствует и следит за углями. Я различил внутри еще две фигуры, по очертаниям и размеру похоже на женщину и ребенка; сидят, закутанные в шкуры, и, очевидно, дремлют; кажется, они не связаны и не скованы. Там вообще мало что можно рассмотреть — кувшин с водой, несколько матрасов, ничего больше. Лачуга вовсе не похожа на неприступную тюрьму. Колья в стене связаны лишь удилами и ремнями. Я мог бы легко прорезать проход внутрь, только, боюсь, женщина, охраняющая пленников, немедленно поднимет тревогу.
— Может, и не поднимет, если ее внимание отвлечет что-нибудь еще. Я заметил, что эти люди весьма легкомысленно обращаются с огнем, а порыв ветра может разнести искры от костров по всей долине. Гунны подумают, что это всего лишь случайность, когда одна из этих лачуг с крышей из кустарника вдруг займется огнем, но это должно вызвать переполох. Вы с евнухом пока спуститесь вниз. Прогуливайтесь рядом, но не уходите далеко от темницы и ждите, когда я устрою суматоху.
— Нам нельзя ждать слишком долго, — предостерег я. — Уже занимается рассвет.
— Vái! Поскольку я не настолько похож на гунна, как вы двое, мне не так-то просто прогуливаться по их лагерю, но я постараюсь поспешить. В любом случае, когда начнется паника, вот что вы должны сделать. — Он в нескольких словах дал нам наставления, снова посадил орла мне на плечо, а затем ушел в обход лагеря к дальнему концу долины.
Как и было приказано, мы с Бекгой соскользнули с холма, затем дерзко встали и принялись прогуливаться небрежной походкой — теперь мы оба ходили косолапя — туда и обратно позади лачуги. Дважды мимо нас проходили гунны, и каждый раз я ворчал: «Aruv zerko kara» — и получал один и тот же ответ: «Вах!»; но мужчины даже на моего орла не посмотрели дважды. Бекга при этом ничего не говорил, но каждый раз кривил свое грязное личико от отвращения, когда до него доносился запах немытого человеческого тела. Маленький харизматик так и не произнес ни слова в моем присутствии и вообще производил впечатление крайне апатичного ребенка; поэтому, когда он продемонстрировал теперь по крайней мере отвращение к гуннам, я покрепче схватил мальчишку за плечо, испугавшись, что Бекга может воспользоваться последним шансом и дать деру.
Свет на участке за лачугой внезапно стал ярко-красным, я даже услышал треск веток в огне. Затем этот звук потонул в какофонии криков — «Вах!» на разные голоса — и в топоте бегущих ног. Я быстро вытащил свой короткий меч, доволок Бекгу до задней стенки лачуги и заглянул в щель. Женщина, охранявшая пленников, метнулась от жаровни к полотнищу входа, подняла его и выглянула наружу. Через ее плечо я увидел мечущиеся фигуры, а над ними на крыше лачуги весело горевшее пламя. Я стал как можно тише и быстрей перерезать ремни, которые поддерживали стенку, и выдергивать куски дерева, связанные удилами.
Вскоре я уже сумел проделать в стене брешь, достаточную, чтобы проникнуть внутрь, волоча за собой Бекгу. Но тут мальчишка за что-то зацепился. Мы мгновенно замерли, однако, несмотря на переполох снаружи, женщина-гунн услышала у себя за спиной подозрительный шум. Она обернулась, увидела нас, уронила полотнище и изумленно открыла рот. Поскольку я находился слишком далеко от нее, чтобы воспользоваться мечом, я выдохнул: «Sláit!» — и мой juika-bloth набросился на женщину.
