Теперь настала очередь второго воителя-Ягуара, помогавшего пленнику. Предположив, что первая победа была совершенно случайной, он тоже вспрыгнул на камень слева от Вооруженного Скорпиона, занеся обсидиановый клинок и не сводя взора с макуауитль сидящего. Но Вооруженный Скорпион опередил его: хлесткий удар палки обрушился на шлем нападавшего, как раз между ушами ягуара. Мешикатль мгновенно свалился с камня, череп его раскололся, и он умер прежде, чем лекарь успел подбежать к месту падения. Толпа взревела.
Третьим противником оказался воитель-Стрела, уже усвоивший, что в руках пленника даже простая палка является серьезным оружием. Он вспрыгнул на камень справа, одновременно замахнувшись своим макуауитль. Вооруженный Скорпион вновь вскинул палку, но лишь для того, чтобы отклонить меч противника. Сам он на сей раз воспользовался своим макуауитль, но не так, как ожидал мешикатль. Вместо того чтобы, как это обычно делается, размахнуться и нанести рубящий удар, он резко ткнул твердым тупым концом в горло воителя-Стрелы, прямо в тот самый бугорок хряща, который вы, испанцы, называете адамовым яблоком. Мешикатль захрипел, упал и умер в конвульсиях от удушья прямо на камне.
Когда стражники убрали обмякший труп, толпа уже безумствовала, причем ее восторженные крики были адресованы отнюдь не воинам мешикатль, но чужеземцу. Даже правители и вожди на пирамиде возбужденно переговаривались. Ни один из присутствующих не мог припомнить, чтобы пленник, даже вполне здоровый, не говоря уж об увечном, хоть раз одолел трех противников подряд.
Четвертый воин был, несомненно, самым опасным, ибо являлся левшой, что большая редкость. Практически все наши бойцы, будучи правшам от природы, обучались владеть оружием, используя правую руку, и всю жизнь сражались именно ею. Неудивительно, что, столкнувшись с левшой, обычный воин оказывается в замешательстве, ибо чувствует себя так, словно его атакует собственное зеркальное отражение.
Этот левша, воитель-Орел, взобрался на Камень Битв не спеша, с жестокой, самоуверенной улыбкой. Вооруженный Скорпион сидел, как прежде, – с палкой в левой руке и мечом без лезвия в правой. Воитель-Орел, держа макуауитль в левой руке, сделал ложный выпад и метнулся вперед. В тот же самый миг Вооруженный Скорпион проделал фокус, которому позавидовал бы любой из выступавших недавно жонглеров. Он подбросил палку и макуауитль в воздух и поймал их, поменяв руки. Мешикатль при виде такого проворства попытался было отпрянуть, но не успел. Меч и палка пленника обрушились на запястье его левой, державшей оружие руки с обеих сторон, и оно оказалось зажатым двумя деревяшками, как клещами или крепким клювом попугая. В тот же миг Вооруженный Скорпион впервые приподнялся, переместившись из сидячего положения на колени и обрубки ног, и с невероятной силой крутанул этот деревянный клюв. В результате пленник вывернул воителю-Орлу руку, и тот упал на спину. Тлашкалтек тут же приставил свой деревянный клинок к горлу лежавшего перед ним противника, а затем, отбросив меч и палку в сторону, навалился на него всей тяжестью своего тела. После этого Вооруженный Скорпион поднял голову и посмотрел вверх – на пирамиду и на вождей.
Ауицотль, Несауальпилли, Чимпалопока и остальные стоявшие на террасе совещались, их жесты выдавали восхищенное изумление. Потом Ауицотль подошел к краю площадки и махнул рукой. Правильно поняв его жест, Вооруженный Скорпион откинулся назад и отпустил противника. Тот сел, потирая горло, с таким потрясенным видом, словно не мог поверить в случившееся. Затем их обоих подняли на террасу. Я последовал за ними, светясь от гордости за моего «возлюбленного сына».
– Вооруженный Скорпион, – обратился к нему Ауицотль, – ты совершил нечто неслыханное и непостижимое. Тебе пришлось сражаться на Камне Битв, будучи более тяжко изувеченным, нежели кто-либо из избиравших этот путь до тебя. Однако ты единственный при этом одолел всех противников. Этот хвастун, которого ты победил последним, займет твое место, став ксочимикуи. А ты свободен и можешь возвращаться домой в Тлашкалу.
Но Вооруженный Скорпион решительно покачал головой:
– Нет, владыка Глашатай, это невозможно. Раз мой тонали привел меня к пленению, значит, боги возжелали моей смерти. Постыдно вернувшись домой живым, я посрамил бы этим свой род, своих братьев-воителей и всю Тлашкалу. Благодарю тебя, мой господин, но я получил то, о чем просил, – один последний бой, и это был славный бой. А вот воитель-Орел пусть живет: боец-левша слишком ценен, чтобы его лишиться.
– Если таково твое желание, – сказал юй-тлатоани, – мы оставим жизнь этому человеку. Мы готовы исполнить и любую другую твою просьбу.
– Я желаю встретить Цветочную Смерть и поскорее отправиться в загробную обитель воинов.
– Будет исполнено, – промолвил Ауицотль, после чего добавил: – А препроводить тебя туда будем иметь честь я сам и Чтимый Глашатай Несауальпилли.
После этого Вооруженный Скорпион, соблюдая традицию, обратился к своему пленителю, то есть ко мне, с вопросом: не желает ли «почтенный отец» поручить «возлюбленному сыну» передать что-либо богам?
– Желаю, мой возлюбленный сын, – молвил я с улыбкой. – Скажи богам, что я прошу их наградить тебя после смерти так, как ты заслужил того при жизни. Я хочу, чтобы ты во веки веков наслаждался блаженством лучшего из загробных миров.
Он кивнул, обнял за плечи двух Чтимых Глашатаев, и те подняли его по оставшимся ступеням к каменному жертвеннику. Собравшиеся жрецы, пребывая в почти безумном восторге от сопутствовавших первому дню торжеств благоприятных предзнаменований, устроили настоящее представление, размахивая горшочками с благовониями, подкрашивая дым жаровен, бросая в огонь специальные порошки и декламируя нараспев заклинания. Воитель-Ягуар Вооруженный Скорпион, умирая, удостоился двойной чести: Ауицотль вскрыл его грудь обсидиановым ножом, а Несауальпилли, приняв сердце героя в ковш, отнес его в храм Уицилопочтли и вложил в отверстые уста бога.
На этом, во всяком случае до наступления ночного празднования, мое участие в церемонии закончилось, и я, тихонько спустившись с пирамиды, отошел в сторонку. После блистательного отбытия в мир иной Вооруженного Скорпиона все остальное уже выглядело не таким интересным. Если что и впечатляло, так это масштабы самого действа: в тот день Цветочная Смерть была дарована тысячам ксочимикуи, никогда еще прежде число жертв не оказывалось столь огромным.
Ауицотль вложил сердце второго пленника в рот статуи Тлалока, а потом они с Несауальпилли снова спустились к террасе пирамиды. Они и другие правители расступились в стороны и сначала наблюдали за церемонией, а потом, разбившись на группы, принялись беседовать между собой о предметах, ведомых лишь власть имущим. Тем временем длинные колонны пленников стекались по улицам Тлакопана, Истапалапана и Тепеяка к Сердцу Сего Мира. Пройдя между тесными рядами зрителей, они один за другим поднимались вверх по лестнице пирамиды. Сердца первых ксочимикуи, во всяком случае первых двух сотен пленников, вкладывались в уста Тлалока и Уицилопочтли до тех пор, пока полые внутренности статуй не заполнились доверху и кровь не стала изливаться назад из каменных ртов. Разумеется, со временем втиснутым в полости изваяний сердцам предстояло сгнить и освободить место для новых жертв, но в тот день сердец оказалось слишком много, и те, которые не вмещались в полости статуй, бросали в специально принесенные чаны. Когда чаны переполнялись грудами дымящихся (некоторые из них еще слабо пульсировали) сердец, младшие жрецы хватали их и спешили с ними вниз по лестнице Великой Пирамиды. Они сбегали на площадь и разносили эти, оказавшиеся лишними дары к другим пирамидам – сначала в Теночтитлане и в Тлателолько, а потом и в другие города на берегу нашего озера.
