Знатнов принялся медленно и мерно, как падали откуда-то капли, приседать возле надёжного каменного выступа. Надёжного ещё и потому, что базальтовый гребень вольно-невольно помогал перетирать путы. И вскоре – О, Боже! – это удалось!
Пленник судорожно вытащил правую руку из ослабленных верёвочных пут и сразу же ощупал лицо: так и есть! Голова была обмотана солдатской портянкой!
Александр Викторович остервенело сорвал вонючее отрепье и тут же принялся обеими руками растирать задеревеневшие щёки. Это помогло. Кровь снова принялась медленно, но верно пульсировать по капиллярам, возвращая коже чувствительность. Только темнота не отступила.
Правда, она приняла совершенно другой вид: тёмные пятна теней клубились по небольшому, судя по всему, помещению без окон, без дверей. Хотя нет, было всё-таки какое-то маленькое зарешеченное отверстие на высоте примерно пяти метров от пола каземата.
Эта своеобразная цилиндрическая камера имела всё же откуда-то приток воздуха. Вскоре Александр Викторович начал различать запахи смазочных или нефтеперегонных материалов. Значит, этот каменный каземат – не тюремная камера. Да и с какой стати похитители станут прятать Знатнова в тюрьму? в какую? для чего?
Он тут же вспомнил до мельчайших деталей недавнее пещерное приключение. На него напали прямо в нескольких метрах от выхода из пещеры. Знатнов ещё успел одному из них крепко врезать. Оставалось надеяться, что тому мало не показалось. Правда, он позвал на помощь какого-то Хабибуллина – это Александр Викторович помнил точно. Именно татарин и огрел его сзади чем-то по голове. А после – уже этот цилиндрический Барак Усиленного Режима или, как его в Уральских лагерях называют – БУРяк.
Почему Уральских? Просто вся местность с крутым предгорьем, с таёжной речкой, забитой доверху топяком, с раскинувшимися за ней сопками с кедрачём, сосной и лиственницей смахивала на древние Уральские, то есть Рипейские горы.
Особенно это чувствовалось в притаившихся среди хвойной знати белых колках берёзок и примкнувшей к ним ольхи.
Тем более, что Константин Константинович не однажды уже упоминал про царство старообрядцев, обосновавшихся здесь много сотен лет назад, в пору гражданской войны, устроенной на Руси «православным» патриархом Никоном. Но целью этого новоявленного «святителя» было создание обновлённой религии, хотя давно известно, что религия разъединяет людей, и лишь вера объединяет. Нельзя утверждать, будто только старообрядцы остались истинно русской нацией, только они всё-таки не сломались перед религиозными изобретениями «новоделов». Княгини царских кровей Морозова, Урусова, Данилова, умершие от голода в яме Боровского монастыря, и святитель Аввакум, сожжённый живём, никогда не забудутся потомками.
Конечно, в то далёкое время ничего о вере и безверии нельзя было втолковать, а тем более доказать будущему патриарху всея Руси, использовавшего жену и детей, как подопытных кроликов в познании борьбы с чумой. Сам он остался жив, научился худо-бедно бороться с чумной проказой, но упорно рвался к власти и умудрился попасть в милость к Алексею Михайловичу Тишайшему. Вот отсюда и произошло на Руси принятие двоевластия. Может быть, Никон научил русский народ бороться с чумой, но насадил вместо этого чувство ненависти к ближнему, а это страшнее всякой чумы. Кстати, известный всему миру Нострадамус тоже прославился борьбой с чумными эпидемиями, но никогда не стравливал французов, не подстрекал их к гражданской войне.
До сих пор никто не может вразумительно объяснить возникновение нового «насильственного православия» на основе старообрядчества, которое числится с 1666 года. Вам ничего эта цифра не напоминает?
Патриарх Никон никогда не соглашался с тем, что распятие возносит человека на небывалую высоту. Этим ставится человек в центре бытия, а не наоборот, как постоянно преподносит нам рогатый. И Никон, объявив войну Кресту Господню, откровенно изнасильничал православную Россию, на радость чужим. Даже православный Крестный ход на Пасху совершается у новоделов противусолонь, то есть против Солнца, против природы.
Нам, зачастую, бывает необычайно трудно сделать правильный выбор, найти нужное слово. И лишь тот достигает совершенства и постигает Слово, кто стремится поступать так, как ему кажется правильным на данный момент в соответствии с интуицией, совестью и возможностями.
Поэтому и не смог сломить патриарх истинно верующих, то есть старообрядцев. Ведь поступать против совести, против дарования любви к ближнему и всё ради послушания человеконенавистнику – это не для настоящего русского. Поэтому в России появились новые царства в царстве. Поэтому до сих пор ещё обнаруживаются то на Урале, то на Алтае неизвестные селения и многочисленные племена совершенно другой, неизвестной цивилизации, хотя это те же русы.
Впрочем, нынешним властям пока ещё наплевать на уральских и алтайских переселенцев, как наплевать было на тот же Аркаим – столицу страны Десяти Городов. А ведь там жили предки ариев, эскимосов, аримастов, ратарей, хижан, любушан, венедов, охраняемых свирепыми грифонами – львами с головой орла. Звали этот народ Чудью белоглазой.
Когда человек забывает свою историю, своих предков, своё происхождение, он начинает интенсивно деградировать. А ведь только на это направлены старания чужих во все времена. Чужакам важно, чтобы русские, именно русские считали свою страну пропащей, неурожайной, несродившейся и никому не нужной частью света.
Никому не нужной? Во имя чего на протяжении всей многовековой истории наша страна потерпела стольких завоевателей, каких ни одному народу не снилось? Почему чужеземцы по-прежнему мечтают превратить Россию в склад полезных ископаемых, а население сократить до минимума, лишь бы хватало людишек на работу в рудниках и на погрузочно-разгрузочные работы? Не Европа ли до наступления реалистического материализма стояла на цыпочках, ожидая, какой же валютный курс на текущий год установит Нижегородская ярмарка?
И сейчас ещё эти караульщики охотятся на русичей. Ведь недаром же кто-то ожидал старца при входе в пещеру! Отец Смарагд, вероятно, сумел проскочить, а вот шедшему за ним Знатнову не повезло, не выгорело. Но ничего, из каждого самого безвыходного положения есть, как минимум, два выхода. Надо только суметь найти правильное решение.
Стоп! Если нападавшие скрутили Знатнова верёвками, значит, из этого каземата должен быть выход. Ведь если бы его не было, то и верёвки не нужны.
Пленник принялся скрупулезно ощупывать стены, надеясь наткнуться на какую-нибудь щель или же трещину. Но стена была на удивление гладкой и круглой. Лишь в одном месте прощупывалась какая-то ниша, об угол которой Александру Викторовичу и удалось перетереть верёвки. Обследование ниши не принесло ничего, будто в базальте она была выбита только для того, чтобы замуровать туда живого человека.
– Стоп! – ещё раз скомандовал себе Знатнов. – Может быть, это место действительно для него заготовлено? Но за что?! За какие грехи?!
«Было бы за что – давно бы уже замурован был», – ответил ему внутренний голос.
Неожиданно вверху раздались звуки шагов. Впрочем, шагов не было бы слышно, если бы на каблуках не звякали металлические подковки. Такие обычно подбивают себе на кирзачи солдаты, потому как сапоги выдаются однажды, и до окончания срока службы надо в чём-то ходить. А, может, геологи тоже переняли солдатскую привычку? Только бандиты мало походили на геологов, и, конечно же, это никакие не таёжники – у тех совершенно другие повадки.
