Редкие волоски с треском сгорали, но Таурин пока что не прикасался к коже и постарался убрать секиру как можно скорее.
Тир облизнул пересохшие губы.
– Так ты хочешь, чтобы я поговорил с тобой?! – радостно воскликнул он. – Я с удовольствием с тобой поговорю! И не важно, что я тебе не друг, а пленник. Локи тоже когда-то был пленником, знаешь?
– Что тебе известно об этих женщинах?
Тир уже не просто усмехался. Он расхохотался.
– Да, Локи был в плену в одной подземной пещере! – во все горло завопил он. – И эта пещера была грязна. Не то что дворец, в котором жил Бальдр. Брейдаблик, вот как этот дворец назывался. Там было чисто. А Бальдр… Он был самым красивым из всех богов, такой отважный… И все его любили.
– Говори о тех девушках!
Раскаленная секира дрожала в руке Таурина и потому задела не лицо пленника, а его грудь. Послышалось шипение, и шелковая ткань расплавилась, но Тир даже не вскрикнул.
– Зачем же ты так торопишься? – с каким-то даже удовлетворением произнес северянин. – Обе девушки перешли реку, а значит, сейчас они в королевстве франков. Тебе не забрать их оттуда. Пожалуй, тебе остается только ждать их возвращения. Может быть, кто-то выгонит их, а? Конечно, если они не утонули. Так или иначе, время у нас есть, и предостаточно. Так давай же воспользуемся им, чтобы немного поболтать. О том, что мир – не такое уж чистенькое местечко, а герои не бессмертны, пускай Бальдр, любимый сыночек Одина, и казался всемогущим. – Тир скорчил серьезную мину. – Однажды матери Бальдра, Фригг, самой сварливой из богинь, начали сниться кошмары. Эти сны предвещали скорую смерть ее сына. И что же сделала Фригг? Она созвала всех существ этого мира и заставила их поклясться в том, что никто из них не навредит храброму красавцу Бальдру. Вот только она забыла взять эту клятву с омелы, ведь омела казалась такой уродливой, такой ничтожной. Но я все же посоветовал бы Фригг не забывать об омеле. Посоветую я и тебе – никогда не стоит недооценивать таких созданий. Не стоит недооценивать ничтожных и уродливых. Знаешь, ведь Локи – хитрый, злой Локи, – заставил слепого братца Бальдра выпустить в него стрелу из омелы. Был прекрасный бог – стал бог поверженный, так-то.
Тир захрипел – то ли захлебнулся от быстрой болтовни, то ли засмеялся, то ли хотел показать, как именно умирал Бальдр. В одном Таурин был уверен – выносить этот разговор еще труднее, чем вонь паленой плоти. Его рука больше не дрожала. Франк поднял секиру и вдавил раскаленное лезвие в щеку Тира. Хрип сменился душераздирающим воплем. Таурин закрыл глаза, чтобы не видеть мук норманна, и опустил секиру, но уши он зажать не мог. Он знал, что теперь этот крик будет преследовать его вечно.
Вопли не смолкали, запах горелого мяса не становился слабее.
«Что же я делаю?» – подумал Таурин.
Он отвернулся от Тира. Через какое-то время крик сменился стонами, и Таурин открыл глаза. Кожа больше не защищала лицо Тира. Таурин увидел окровавленную голую плоть.
Вначале пленник только раскачивался из стороны в сторону от боли, а затем зашелся истерическим хохотом.
– Еще яду! Еще яду! – будто обезумев, завопил он.
Таурину стало не по себе, и не ему одному. Солдаты настороженно переглянулись.
– Он сошел с ума, – предположил один из них.
Таурин кивнул. «Да и кто из нас в своем уме?» – подумал он.
– Еще яду! – каркал Тир.
– Говори, что тебе известно об этих девушках! – Таурин угрожающе занес секиру.
Боль и безумие не лишили северянина дара речи.
– Так вот, Бальдр был мертв, – захлебываясь словами, продолжил он. – Этот смелый и сильный бог, этот чистенький Бальдр отправился в мир мертвых! Но не все еще было потеряно. Хель, богиня смерти, вняла мольбам Фригг и готова была отпустить Бальдра, если каждое существо на земле заплачет по этому богу. Но если хоть кто-то не прольет по Бальдру горьких слез, то сыну Фригг суждено остаться у Хель. Так она сказала… И они плакали, рыдали, повсюду раздавались горестные вопли. Плакали все – кроме одного-единственного создания. В пещере сидела старуха, которая заявила, что, мол, ей нет дела до смерти Бальдра. Ты догадываешься, кем была эта старуха?
«Как он может говорить с такой раной?» – Таурин покрепче перехватил рукоять секиры.
– Эта старуха… Это и был Локи! – ликуя, выдохнул Тир. – Он притворился старухой и не плакал, ибо ему не было дела до смерти Бальдра. Да, он не плакал, он смеялся. – Северянин вновь расхохотался, но смех его сопровождался стонами боли.
Лезвие секиры потемнело, остывая. Таурин вновь опустил оружие в огонь, глядя, как лижут железо языки пламени.
– Что ты знаешь о девушках?! – рявкнул он.
Тир замолчал на мгновение, но потом заговорил вновь:
– Так вот. Локи не плакал, и Хель не выпустила Бальдра. Другие боги пришли в ярость. Они захотели отомстить Локи и взяли его в плен, подобно тому как Хель держала у себя в плену Бальдра. Боги заперли Локи в той самой пещере, приковали его к трем скалам, а над головой подвесили змею. Яд гадины капал ему на лицо, разъедая кожу, что причиняло Локи невыразимые страдания. – Тир корчился от боли. – Сигюн, жена Локи, хотела помочь своему любимому. Она осталась рядом с мужем и держала над его головой посудину, собирая яд. Но когда посудина переполнялась, Сигюн приходилось отворачиваться, чтобы опорожнить ее. Тогда яд вновь капал Локи на лицо, и бог извивался от боли, вызывая землетрясения и извержения вулканов.
Тир, словно следуя примеру своего бога, принялся дрожать, извиваться, отплевываться, сучить ногами. Его боль была ужасной, но он не боялся новой.
Глядя, как пленник заливается истерическим смехом, Таурин опустил секиру. Он не сможет во второй раз прижечь лицо Тира – франк и так едва справлялся с тошнотой.
– Больше яду! – хрипел пленник.
Его хрип эхом отдавался в ушах Таурина, вокруг шумели солдаты, но все эти звуки заглушил голос разведчика. Этот парень освободил Таурина от необходимости доказывать свою силу солдатам. Франк поручил разведчику проскакать вдоль Эпта – возможно, еще удастся выйти на след девушек. Теперь же солдат вернулся.
Тир топал ногами, извивался в руках врагов – Таурину даже показалось, что его тело вот-вот сломается, словно трухлявая ветка.
– Те девушки… – разведчик с трудом перекрикивал шум. – Похоже, они обе выжили. Они перешли Эпт и выбрались на противоположный берег… недалеко отсюда.
Таурину хотелось расспросить солдата, но во рту у него пересохло, и он не мог вымолвить ни слова. Не успел он отдать приказ, как Тир вновь завопил:
– Нет места чище, чем этот мир! Нет места безопаснее, чем этот мир! Нет места лучше – ни для Бальдра, ни для франкской принцессы!
В этот момент он впервые признался, что ему известно о том, кто Гизела на самом деле.
– Что нам с ним делать? – спросил один из солдат, удерживавших Тира. – Убить?
