– Возможно, – ушел от ответа тот.
Я открыла было рот, но тут Макс решительно заявил, что прежде чем вести дальнейшие разговоры, мы должны последовать за ним и посмотреть еще кое-что.
Спорить с Максом – дело бесперспективное. С людьми он ведет себя точно так же, как с породистыми лошадьми из скаковой конюшни: я тебя люблю всем сердцем, но делать, животное, будешь то, что тренер приказывает – без рассуждений, недовольства и сию же секунду. Так что как послушные жеребята мы потрусили вслед за нашим вожаком и спустились по заросшим бурьяном и полынью ступенькам в подвальное помещение.
Сразу запахло мышами и болотной сыростью. Я замешкалась – честно, спускаться в подвал мне совсем не хотелось, но Макс упорно тянул за рукав в глубину подземелья. Через минуту-другую он присел среди серых мшистых камней и стал что-то отдирать от пола.
– Мальчишками лазили здесь, – пыхтел Макс, – при церкви когда-то было кладбище, и старухи говорили, что внизу тоже какие-то захоронения остались. Когда церковь жгли, то сломали колокольню, разбили колокол, кресты на кладбище повытаскивали и разрыли многие могилы, но подпольные плиты поднять не смогли… – Макс продолжал тянуть на себя напольную плиту, но она никак не поддавалась.
Тогда он привстал и сильно топнул несколько раз ногой. Раздался жуткий треск, гром, крик, и не успели мы с Александром глазом моргнуть, как Максим с шумом провалился под пол.
Опомнившись, ринулись к черной дыре, в ужасе заорали в один голос:
– Макс! Ты жив?
Из вонючей дыры послышалось кряхтение, и голос Макса ответил утвердительно.
– Господи, – непрестанно причитал Александр, – как же ты так неосторожно-то?
Их дыры показался лучик фонарика, и мы увидели стоящего внизу на ногах Макса. Фу-ффф. Раз стоит, значит, переломов нет. Я смогла перевести дух и осмотрелась.
Деревянный пол церкви над нашей головой крепился на каменных подпорках. Практически никакого покрытия нигде не осталось – только мощнейшие обугленные брусы там и сям. Внизу же, в полуподвальном помещении, где сейчас мы и стояли, пол уцелел. Я приняла старые доски за землю. Когда Макс, пытаясь отодрать намертво застывшую напольную дверь, топнул, старое прогнившее дерево не выдержало и провалилось под его тяжестью вниз – в настоящий подвал.
– Черт, – сердито ворчал из ямы Макс, потирая ушибленные бока. – Кабы знал, что можно так легко доски отодрать, то не мучился бы откапывать напольную дверь в подвал. Знаешь, сколько времени убил, выковыривая грязь из-за зазоров? А тут два притопа – и готово дело – в подвале очутился! Лизок, лезь сюда!
– Там, похоже, сохранились надгробные плиты, – заинтересованно высказался Александр, опять заглядывая в дыру.
– Думаете – подземное кладбище? – быстро отодвигаясь подальше от проема, спросила я.
– Необязательно. Цокольное помещение церкви могло служить и кладовой, – ответил медленно Александр. – Другое дело, если над основанием старой церкви выстраивали новую. Часто церкви в XIV–XV веках строили из дерева, но основания подвальных помещений имели каменную кладку. В XVII–XVIII веках над некоторыми сгоревшими или разрушенными деревянными церквями строили новые каменные церкви, не разбирая при этом старые каменные закладки…
– Если спуститесь вниз, увидите кое-что любопытное, – опять перебивая Александра, подал голос Макс.
Яма оказалось совсем не такой глубокой, как со страха и темноты вначале показалось нам. Вытянув руку вниз, я могла спокойно дотянуться до головы стоявшего внизу Макса.
Принеся веревку из сумки, притороченной к седлу, Александр намертво замотал ее вокруг тяжеленной глыбы. Друг за дружкой, аккуратно, мы спустились по веревке вниз.
Сильнее запахло сырыми досками, гнилой водой, затхлостью, поганками. Под ногами хлюпала вода, и ноги сами по себе разъезжались в разные стороны.
Максим развернул меня лицом к белеющим обломкам каменной глыбы. Лучик фонарика осветил что-то похожее на надгробную плиту с непонятными вырезанными знаками, забитыми грязью, еле видными.
– На плитах обычно вырезали кресты, так? – спросил Макс.
Александр кивнул и начал перечислять:
– Кресты, даты, иногда черепа или ритуальные знаки…
– Ритуальные знаки? – не дослушав Александра, Макс сфокусировал лучик фонарика прямо на стертом знаке, почти скрытом разросшимся мхом.
Некоторое время я внимательно разглядывала непонятный узор на камне. Похоже, кто-то очень старался уничтожить его с поверхности. Но вот узор стал принимать знакомые формы… Невозможно было поверить собственным глазам: на камне древней глыбы едва различались очертания выгравированной вазы-амфоры…
– Нет! – пятясь от надгробной плиты и всем телом заваливаясь на Максима, крикнула я. – Нет! Не может быть! Здесь, что – она? Она? Марина?
Макс поддержал меня, не дал упасть, тихо сказал:
– Вылезаем наверх, там поговорим.
Я никогда не отличалась хорошей физической подготовкой, и лазание по канатам не стояло в списках моих любимых занятий, но в тот критический момент, вспомнив с благоговением уроки вредного физрука в школе, быстрее белки полезла вверх по веревке. Конечно же, если бы не стальные мышцы Макса, мне бы ни за что не удалось подтянуть отяжелевшее тело на слабых руках и вылезти на поверхность. Но один рывок кузена – и я, как вырванная из рыхлой земли морковка, упала на гнилой пол рядом с его ногами справа. Другой рывок – и тощий Александр рухнул с левой стороны кузена.
Когда я немного отдышалась и уняла противную дрожь в руках, мы с Александром быстро полезли через камни и мусор к выходу, а потом, не сговариваясь, устало присели на поваленное дерево напротив церкви и затихли. Я протянула Александру медальон-подарок от Маркони. Он долго вертел его в руках, молчал, вздыхал и о чем-то напряженно думал.
Макс примостился рядом с нами, задумчиво покусывая травинку.
– Мы и скелет в подвале тогда нашли с мальчишками, – сказал он, не глядя на нас. – Только давно это было.
– В том подвале, откуда только что вылезли? – опять в один, сильно задрожавший голос, воскликнули мы с Александром.
– Откуда я помню? – возмутился Макс. – Столько времени прошло… Где-то здесь… Перепугались тогда страшно… Череп маленький, белый-белый, как будто вымытый хорошим мылом, и фаланги пальцев помню…Тоже белые, как снег…
– Максим, – еле слышно простонала я. – Прошу тебя…
Брат послушно замолчал.
После мрачного, затхлого подземелья так хорошо было сидеть и греться на теплом осеннем солнышке, смотреть на мирно дремлющих лошадей, которые лениво помахивали хвостами и поматывали сонными мордами, отгоняя приставучих мух.
– Макс, – собравшись с духом, немного спустя сказала я. – Неважно, что прячется за могильной плитой – Марина или кто другой. Нужно обязательно сделать фотографии и пригласить сюда историков.
