При этом от подвига к подвигу Алкид не стареет, силы его – не убывают, а цель очередного деяния – почти всегда благородна. Геракл служит и людям, и богам, стараясь нигде не сходить со стези справедливости. И нам кажется весьма заманчивым представить жизненный путь Геракла как непрерывный, чудовищно затянувшийся обряд инициаций.
Основания для такой гипотезы дают нам, в частности, труды известного фольклориста В. Я. Проппа,
[206] который в ряде своих работ высказал мысль о том, что и миф, и сказки в той или иной мере явились сюжетным выражением древнего обряда инициаций. Ведь герой мифа, так же, как юный инициант, почти всегда проходит серию труднейших испытаний: отражение доисторического ритуала в мифе или сказке едва ли может вызвать сомнение.
Эту же идею плодотворно развил и еще более «осовременил» итальянский писатель Джанни Родари в своей книге «Грамматика фантазии».
[207]
По стопам Геракла шел Тесей. Ни на кого не нападая, он «…не давал спуску зачинщикам насилия».
[208]
В Эпидавре произошел первый поединок Тесея: он столкнулся с Перифетом-палиценосцем, который попытался насильно задержать его. Тесей убил Перифета и завладел его палицей.
«На Истме он казнил Синида, сгибателя сосен – тем же самым способом, каким Синид погубил многих путников. Не владея в этом деле ни навыком, ни опытом, Тесей доказал, что природная доблесть выше тщательной выучки».
[209]
Подходя к Мегариде, Тесей убил Скирона, который грабил прохожих или (по другой версии) заставлял их мыть себе ноги и неожиданным ударом пятки сбрасывал в море.
«Однако мегарские писатели, – добавляет Плутарх, – оспаривают эту молву…настаивая на том, что Скирон не был ни наглецом, ни грабителем, напротив – карал грабителей и находился в родстве и дружбе с благородными людьми».
[210] Предания противоречивы, но больше сторонников имеет первая версия.
Придя в Элевсин, Тесей победил в борьбе и убил разбойника Керкиона, а в Герме уничтожил Дамаста-растягателя (Прокруста).
[211] Поступая так, Тесей подражал Гераклу. Алкид казнил нападающих тою же казнью, какую они готовили ему: Бусирида принес в жертву богам, Антея поборол, Кикна убил в поединке, а Термеру (который разил встречных ударом головы) проломил череп.
[212]
Но самым ярким и весомым (в силу своих радикальных последствий) из всех подвигов Тесея является его справедливая расправа с Минотавром.
[213] О причине возникновения страшной дани царю Миносу уже шла речь выше. Лишь заметим, что участие Андрогея (сына Миноса) в эллинских агонах еще раз подтверждает глубокую древность этих состязаний. А встреча Тесея с Минотавром – тоже агон, где своеобразной наградой победителю стали жизни спасенных Тесеем молодых афинян.
С Критом связан и миф о похищении Европы. Именно тут у нее от Зевса-быка родился Минос. Сыном же супруги Миноса Пасифаи (тоже полюбйвшей быка) был Минотавр. Культ быка на Крите был зафиксирован и в культе, и в мифологии. А реальным его выражением явились знаменитые «бычьи игры», в которых принимали участие «…юноши и девушки, выступающие как акробаты в опасных играх с быком».
[214]
Описание этих состязаний является одним из самых древних мифологических сюжетов крито-микенской эпохи. Первые варианты мифа родились, по крайней мере, за 2000 лет до н. э.
Отнюдь не опасаясь впасть в примитивный эвгемеризм,
[215] скажем: Зевс, плывущий по водам в образе быка (да еще и с Европой на спине!), в огромной мере выражал и отражал психологию тех самых первых эллинов-бродяг, которые никогда не отказывали себе в удовольствии если не освоить, колонизировать, то хотя бы посетить новые земли, дабы набраться новых впечатлений.
…Видное место в этой группе мифов занимает легенда об Амике, сыне Посейдона, царе диких бебриков на Босфоре. Всех гостей-иноземцев Амик вызывал на кулачный бой и безжалостно убивал.
[216] Бесчинствам Амика положил конец сын Зевса, герой-аргонавт Полидевк. Приняв вызов, он убил царя его же оружием – оплетенным ремнями кулаком.
Этот сюжет разрабатывали многие античные авторы. Подробно изложен он у Аполлония Родосского (Argonautica. II, 1 и сл.), Валерия Флакка (Argonautica. I, III, 4 и сл.). Дошли до нас отрывки сатировской драмы Софокла «Амик» (фр. II, 108). У Феокрита Амик описан достаточно подробно. Это истинный кулачный боец-профессионал в наихудшем смысле:
Подле источника муж восседал, неприступно заносчив,
Видом ужасен – с ушами, разбитыми в битве кулачной,
с грудью округлой, могучей, широкой и плоской спиною;
с мясом, как будто железным,
гигант, будто молотом сбитый.
[217] Характерен и весьма выразителен диалог двух бойцов перед поединком. Ведется он со знанием дела:
Амик:
Руки подняв, выходи ты
один на один побороться.
Полидевк:
Только в кулачном бою?
Или также ногами о бедра?
Амик:
Нет, кулаки ты сожми да,
смотри, собери свои силы.
[218] Герои договариваются: вести ли только кулачный бой или же выступать как панкратиасты, которым были дозволены практически все приемы.
У Лукиана этот эпизод (точнее – его последствия) окрашен в явно иронические тона. Аполлон просит Гермеса научить его отличать Кастора от Полидевка. Тот, указывая на последнего, говорит:
