И это, кроме всего прочего, быть может, – одно из доказательств мнения, что Гомер был слеп (по крайней мере, – во второй части жизни)…
Что же касается подробнейших описаний всевозможных игр, атлетических упражнений и состязаний, то можно сказать без преувеличения: поэмы Гомера дают многочисленные примеры древнегреческой агностики. И это относится не только к знаменитому рассказу о погребальных играх, которые устроил Ахилл в память о Патрокле,
[246] описания состязаний и тренировок как естественной, обязательной части ахейского, троянского и феакийского быта органически вплелись в ткань обеих поэм.
Агон и сюжет
В гомеровских поэмах изображение поединков героев и богов, боевых стычек и дружеских соревнований почти никогда не носит характер пассивного повествования. Чаще всего это – средство развития сюжета, причина его неожиданного поворота, движения вперед.
Вспомним, какой колоссальной напряженностью отличается рассказ о единоборстве Гектора с Патрон лом («Илиада», XVIII); а затем – растерянность в стане троянцев после победы Ахилла над Гектором («Илиада», XXII) и сюжетные изменения, которые повлекли за собой оба эти поединка. Еще более резкий поворот в повествовании аэда вызывает, например, кульминационный момент состязания женихов в доме Одиссея.
[247]
Впрочем, в поэмах мы находим не только трагические примеры подобного плана. Обратимся к «Одиссее».
Изнуренный многодневной бурей герой достигает наконец острова феаков и засыпает в прибрежных кустах. К морю приезжает царевна Навсикая и затевает с прислужницами игру в мяч. По наущению Афины
Бросила мяч Навсикая в подружек, но, в них не попавши,
Он, отраженный Афиною, в волны шумящие прянул.
(Одиссея. VI, 115–116)
Шум и крик, что поднимают девушки по этому поводу, будят Одиссея. Герой выходит к феакиянкам и в конце концов вместе с ними благополучно попадает ко двору Алкиноя.
Неизмеримо возрастает уважение феаков к Одиссею после того, как он всех побеждает на играх. Перед состязаниями Алкиной, ничуть не сомневаясь в физическом превосходстве своих соплеменников, весьма самонадеянно призвал их показать свою силу и ловкость, дабы
…гость, возвратяся, домашним
Мог возвестить, сколь других мы людей
превосходим в кулачном
Бое, в борьбе утомительной, в беге проворном.
(Одиссея. VIII, 101–103)
После того как наиболее могучие феаки показали свое спортивное мастерство, Одиссею тоже предложили принять участие в играх. Видя нежелание героя и неосмотрительно расценив это как нерешительность, они долго уговаривают его. А Эвриал даже перешел к прямым насмешкам.
Однако отношение к Одиссею мгновенно меняется, когда
…поднялся он и, мантии с плеч не сложивши,
Камень схватил – он огромней, плотней и тяжелей всех дисков,
Брошенных прежде людьми феакийскими был; и с размаха
Кинул его Одиссей, жиловатую руку напрягши.
(Одиссея. 186–189)
Естественно, Одиссей оказывается победителем, вызвав досадуй невольное восхищение хозяев. Он дает понять, что готов состязаться и в любом другом виде игр:
Всех вас на бой рукопашный, на бег, на борьбу вызываю.
(Одиссея. VIII, 206)
Став свидетелем весьма убедительной победы Лаэртида и выслушав его рассказ о былых подвигах, Ал киной поспешно признает, вопреки недавнему хвастливому заявлению:
Мы, я скажу, на в кулачном бою, ни в борьбе не отличны;
Быстры ногами зато несказанно…
(Одиссея. 246–247)
И без того хорошее отношение к Одиссею со стороны феаков становится теперь превосходным, и они даже предлагают ему корабль для скорейшего возвращения на родину. О насмешках и покровительственном тоне теперь не может быть и речи.
Все состязания описаны Гомером с максимальным, потрясающим реализмом. Здесь опять играет роль предельная детализация. Лишь мастерство поэта не делает отталкивающим и скрупулезные анатомические описания, особенно когда речь идет о битвах, о смертях, о тяжелых ранениях.
Все это особенно четко выражено в XXIII песне «Илиады», где описываются погребальные игры, устроенные в память о Патрокле.
Характерно, что даже во время краткого отдыха между боями эллины гомеровской эпохи не забывали о столь любимых ими упражнениях. Причем это была не обязательная военно-спортивная тренировка, а естественное и привычное времяпрепровождение. В то время как Ахилл, обуреваемый гневом на Агамемнона, мечется и ищет выхода своей ярости:
…дружины его на береге моря
Дисков и сулиц, и стрел забавлялися праздным метаньем.
[248] (Илиада. И, 773–775)
Тут уместно вспомнить, что диск сначала служил отнюдь не только спортивным целям. Осадив город (но не желая разрушать его), эллины иногда писали на дисках из глины или камня условия сдачи и перебрасывали снаряд через крепостную стену. Но совершенно очевидно, что со временем диск обрел сугубо спортивные функции, сменив поле боя на поле стадиона.
Агон и боги-олимпийцы
Агон постоянно присутствует и в мифе, и в эпосе: агон мирный и боевой. И тут, как уже говорилось, эллин сравнительно легко переступает грань, отделявшую его от богов, порой отваживаясь даже бросать вызов небожителям, недвусмысленно приглашая их к единоборству.
Правда, в мифах бессмертные почти всегда побеждают восставших на них смертных: наказание за безосновательную гордыню и самонадеянность.
Афина карает непокорную Арахну, от стрел Аполлона и Артемиды гибнут дети заносчивой и строптивой Ниобы. Легендарный лучник царь Еврит вызывает на поединок Аполлона:
Вот почему и погиб великий Еврит, не достигнув
Старости в доме своем: умертвил Аполлон его в гневе,
Что его вызвать посмел он в стрельбе состязаться из лука.
(Одиссея. VIII, 226–228)
Но Геракл в единоборстве за Деяниру побеждает речного бога Ахелоя! Правда, это победа великого героя над божеством «местного значения». Однако – победа несомненная!
Если же обратиться к гомеровскому эпосу, то разгоряченный битвой Диомед при осаде Трои не только весьма ощутимо пощекотал копьем Афродиту, но и осмелился выступить против самого бога войны:
