Эндрью Р. Джилмор приостановился на несколько мгновений, показавшихся всем вечностью. Владелец тресковых складов продолжал читать газету и делать пометки, видимо не имевшие никакого отношения к аукциону. Неужели он тоже исчерпал свои средства? Неужели он не попытается сделать ещё одну, последнюю надбавку? Или заплатить сто девяносто пять центов за квадратную милю, то есть свыше семисот девяноста трёх тысяч долларов за всю недвижимость оптом, ему казалось поступком, выходящим за пределы здравого смысла?
– Сто девяносто пять центов, – начал оценщик. – Остаётся за…
И его молоток повис над столом.
– Сто девяносто пять центов! – повторил аукционист.
– Кончайте! Кончайте!
Это кричали некоторые нетерпеливые зрители, недовольные медлительностью Эндрью Р. Джилмора.
– Раз… два… – воскликнул он.
И все взгляды обратились на представителя Арктической промышленной компании.
Подумать только! Этот удивительный человек не спеша сморкался в большой клетчатый фуляровый платок, уткнув в него оба отверстия своей носовой полости.
Между тем Дж.Т.Мастон метал на него взгляд за взглядом, да и взоры миссис Эвенджелины Скорбит были устремлены в том же направлении. Их побледневшие лица выдавали, как велико было волнение, которое они старались побороть. Почему же Уильям С. Форстер медлил перекрыть надбавку майора Донеллана?
Уильям С. Форстер высморкался второй, затем третий раз с громом артиллерийских выстрелов. Но напоследок он тихо и скромно пробормотал:
– Двести центов!
Зал содрогнулся. Затем, по американскому обычаю, раздались такие крики: «Гип! Гип!», что стёкла задребезжали.
Майор Донеллан, ошеломлённый, смущённый, уничтоженный, рухнул на своё место рядом с Дином Тудринком, потрясённым не менее его. Такая оценка за квадратную милю давала в итоге огромную сумму в восемьсот четырнадцать тысяч долларов, и, очевидно, британскому представителю не разрешено было превышать её.
– Двести центов! – повторил Эндрью Р. Джилмор.
– Двести центов! – провозгласил Флинт.
– Раз!.. два!.. – кричал оценщик. – Никто не даёт больше?..
Майор Донеллан, движимый невольным побуждением, снова вскочил и посмотрел на остальных делегатов. Но те как раз считали, что только он один может отстоять Северный полюс от американцев. Это усилие было последним. Майор открыл рот, снова закрыл, и Англия тяжело шлёпнулась на своё место.
– Три! – прокричал Джилмор, ударив по столу своим молоточком слоновой кости.
– Гип! Гип! Гип! – орали делавшие ставки на победительницу Америку.
Известие о результате торгов мигом разнеслось по всем закоулкам Балтиморы, затем по телеграфным проводам разошлось по всей Федерации; а позже, по подводному кабелю, оно ворвалось в Старый Свет.
Собственницей арктических владений, находящихся за восемьдесят четвёртой параллелью, стала Арктическая промышленная компания (через своё подставное лицо – Уильяма С. Форстера).
И наутро, когда Уильям С. Форстер пришёл объявить, для кого сделана покупка, он назвал имя мистера Импи Барбикена, который представлял вышеупомянутую Компанию под фирмой «Барбикен и К°».
ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ,
в которой появляются старые знакомые наших юных читателей
Барбикен и К°! Председатель клуба артиллеристов? Но какое дело артиллеристам до таких предприятии? Сейчас мы это увидим.
Нужно ли по всей форме представлять читателю Импи Барбикена, председателя балтиморского Пушечного клуба, и капитана Николя, и Дж.Т.Мастона, и Тома Хэнтера на деревянных ногах, и непоседливого Билсби, и полковника Блумсбери, и всех остальных? Конечно нет! Эти чудаки, правда, постарели на двадцать лет с тех дней, когда внимание всего мира было приковано к ним, но всё-таки остались такими, как были. У них у всех не хватало чего-нибудь, у кого руки, у кого ноги, но, в общем, и теперь это были всё те же горячие, отчаянные люди, готовые очертя голову кинуться в любое, самое необыкновенное приключение. Время не одолело этого легиона отставных артиллеристов. Оно щадило их, как щадит старинные пушки, вышедшие из употребления и украшающие музеи старых арсеналов.
Если Пушечный клуб уже в год своего основания насчитывал тысячу восемьсот тридцать три члена (мы говорим о людях, а никак не о членах их тела, не об их руках и ногах, которых многие из артиллеристов не досчитывались) да ещё тридцать тысяч пятьсот семьдесят пять человек имели честь состоять корреспондентами вышеназванного клуба, то теперь эти цифры нисколько не уменьшились. Как раз наоборот. Благодаря невероятной попытке установить прямую связь между Землёй и Луной
[22]
слава клуба возросла необычайно.
И хотя все, наверное, ещё помнят, сколько шуму наделал этот примечательный опыт, о нём следует всё же вкратце рассказать.
Несколько лет спустя после войны между Севером и Югом некоторые члены Пушечного клуба, тяготясь своей праздностью, вознамерились при помощи исполинского орудия отправить снаряд на Луну. На полуострове Флорида в городе Мун-Сити прямо в земле была торжественно отлита пушка, так называемая «Колумбиада», длиной в девятьсот футов при внутреннем диаметре, равном девяти футам; на заряд пошло четыреста тысяч фунтов пироксилина. Выпущенный из этой пушки цилиндроконический алюминиевый снаряд под напором шести миллиардов литров газа полетел к ночному светилу. В результате отклонения траектории снаряд облетел вокруг Луны, вернулся на Землю и погрузился в Тихий океан под 27°7' северной широты и 41°37' западной долготы. Там-то фрегат федерального флота «Сасквегана» подобрал на поверхности океана этот снаряд, вместе с его удачливыми постояльцами.
Да, самыми настоящими постояльцами!
В снаряде-вагоне поместились двое членов Пушечного клуба – его председатель Импи Барбикен и капитан Николь; третьим был один француз, известный сорви-голова. Все трое вернулись из своего путешествия целы и невредимы. Американцы охотно пустились бы сразу в какое-нибудь новое приключение, но с французом дело обстояло иначе. Мишель Ардан (так его звали) возвратился в Европу, кажется разбогател, хотя это удивило многих, и кончил тем, что стал сажать капусту, с удовольствием ел её, и даже, как утверждали наиболее осведомлённые репортёры, она шла ему впрок.
После своего громового выстрела Импи Барбикен и Николь жили, пользуясь славой и относительным покоем. Но, томясь жаждой великих подвигов, они мечтали о новой затее в том же роде. В деньгах у них недостатка не было. От их последнего предприятия из пяти с половиной миллионов, собранных по общественной подписке в Новом и Старом Свете, у них осталось около двухсот тысяч долларов. Кроме того, они разъезжали по Соединённым Штатам и везде показывались публике в своём алюминиевом снаряде, словно некое чудо природы в клетке; заработали они на этом предприятии изрядные деньги да ещё достигли громкой славы, о какой только могут мечтать честолюбцы.
