«А почему бы и нет? Ведь это явление изменяет параллелизм осей земного шара», – замечал «Гамбургский корреспондент».
«В самом деле, – писало парижское „Научное обозрение“, – Адемар
[11]
в своей книге „Возмущение океанов“ допускает, что предварение равноденствий
[12]
в соединении с вековым перемещением большой оси земной орбиты может в конце концов воздействовать на среднюю температуру различных точек земного шара и повлиять на количество льдов, скопившихся у его полюсов».
«Это ещё не доказано, – возражало „Эдинбургское обозрение“. – И даже если бы так случилось, то ведь потребовался бы срок в двенадцать тысяч лет, чтобы в результате вышеуказанного феномена Вега стала нашей Полярной звездой и чтобы в арктических областях произошли климатические изменения».
«Ну что же, – подхватывал копенгагенский „День“, – через двенадцать тысяч лет мы и вложим в это дело свои капиталы, а до той поры – ни кроны!»
Во всяком случае, хотя «Научное обозрение» и имело основания ссылаться на Адемара, Арктическая промышленная компания едва ли возлагала надежды на перемены, которые сулило предварение равноденствий.
Так никто и не разобрался ни в том, что значила эта оговорка в знаменитом объявлении, ни в том, какие будущие космические изменения она имела в виду.
По-видимому, для выяснения достаточно было бы обратиться в правление новой Компании, в частности, к её председателю. Но никто не знал её председателя! Не знали также ни секретаря, ни членов вышеназванного правления. Не знали даже, от кого исходило объявление. В редакцию «Нью-Йорк геральд» его доставил некто Уильям С. Форстер из Балтиморы, почтенный владелец складов трески и агент торгового дома «Ардринель и К°» в Ньюфаундленде – лицо, очевидно, подставное. А он был так же нем, как всё то, что хранилось в его складах, и самые любопытные, самые ловкие репортёры не могли ничего из него выудить. Словом, Арктическая промышленная компания оказалась настолько анонимной, что никому не удалось выведать ни одного имени. Вот это уж действительно предел анонимности!
Хотя учредители нового коммерческого предприятия упорно хранили свои имена в глубокой тайне, зато их цель была точно и ясно указана в объявлении, которое обошло весь мир.
Дело заключалось в том, чтобы приобрести в полную собственность часть Полярной области, ограниченной с юга линией восемьдесят четвёртого градуса и центром которой являлся Северный полюс. Восемьдесят четвёртой параллели действительно не переходили даже те из исследователей новейшего времени, которые ближе всех подбирались к этой заветной точке земного шара, а именно Парри, Маркэм и Локвуд с Брэнардом. А прочие мореплаватели, бороздившие арктические моря, были остановлены в своём продвижении к полюсу значительно раньше. Пайен, продвинувшись немного северней земли Франца-Иосифа и островов Новой Земли, дошёл в 1874 году до 82°15', Леу в 1870 году проник к северу от берегов Сибири – до 72°47', Делонг с экспедицией «Жаннеты» в 1879 году достиг островов, носящих его имя, то есть 78°45'. Другие исследователи, обогнув Новосибирские острова и Гренландию и поровнявшись с мысом Бисмарка, приближались только к семьдесят шестому, семьдесят седьмому и семьдесят девятому градусу северной широты. Стало быть, между точкой, где побывали Локвуд и Брэнард (13°35'), и восемьдесят четвёртой параллелью оставался ещё промежуток, измеряемый по градусной сетке двадцатью пятью минутами, и, следовательно. Арктическая промышленная компания, как указывалось в объявлении, не покушалась на ранее открытые земли – её планы простирались на область совершенно девственную, где ещё не бывали люди.
Вот какова площадь той части земного шара, которая окружена восемьдесят четвёртой параллелью:
От 84° до 90° всего шесть градусов; так как расстояние между градусами равно шестидесяти милям, то длина радиуса составляет триста шестьдесят миль, длина диаметра – семьсот двадцать миль. Длина окружности, следовательно, две тысячи двести шестьдесят миль. Вся площадь в круглых цифрах будет равна четырёмстам семи тысячам квадратных миль
[13]
. Это почти десятая часть Европы, – изрядный кусочек!
Авторы объявления, как мы видели, считали бесспорным, что поскольку необследованные земли не принадлежат никому, то они принадлежат всем. Возможно, что большая часть государств и не подумает возражать против этого положения. Но следовало опасаться, что государства, граничащие с полярными областями, сочтут их продолжением своих владений к северу и пожелают воспользоваться правом собственности. Такие требования будут тем более основательны, что открытия в арктических областях сделаны благодаря отваге народов, населяющих эти государства. Федеральное правительство в лице новой Компании, предполагая, вероятно, что подобные требования будут предъявлены, рассчитывало возместить убытки этих государств суммой, полученной от аукциона. Как бы то ни было, сторонники Арктической промышленной компании твердили одно: «Это собственность общая, но раз никого нельзя заставлять владеть чем-либо сообща, то нельзя и возражать против продажи с аукциона всего обширного владения».
Государств, из-за близкого соседства имевших неоспоримые права на эту территорию, было шесть: Америка, Англия, Дания, Швеция с Норвегией, Голландия и Россия. Но и другие страны могли бы указать на открытия, сделанные их моряками и путешественниками.
Так, вправе была бы вмешаться и Франция, потому что её сыны участвовали в экспедициях, целью которых было исследование околополярных территорий. Нельзя не упомянуть между другими смелого Белло, умершего в 1853 году около острова Бичи во время плавания «Феникса», посланного на розыски Джона Франклина. Разве можно забыть доктора Октава Пави, умершего в 1884 году около мыса Сабайн, во время пребывания экспедиции Грили в Форт-Конгер? А разве справедливо предать забвению экспедицию, с которой в 1838—1839 годах побывали в омывающих Шпицберген морях Шарль Мартен, Мармье, Браве и их доблестные спутники?
И тем не менее Франция решила вовсе не вмешиваться в это предприятие скорее коммерческого, чем научного характера и отказалась от своей доли полярного пирога, о которой другие державы рисковали обломать себе зубы. Быть может, она поступила разумно и правильно.
Так сделала и Германия. Она могла бы похвастать экспедицией на Шпицберген гамбургского жителя Фридриха Мартенса ещё в 1671 году и плаванием кораблей «Германия» и «Ганза» в 1860—1870 годах под начальством Кольдервея и Хегемана, которые, держась берега Гренландии, поднялись к северу до мыса Бисмарка. Но, несмотря на блестящие открытия в прошлом, Германия не считала нужным увеличить Германскую империю куском полюса.
