Если подумать, аргумент греховности не лишает крестовый поход изначального смысла – завоевания Святой земли – ибо сделать это должны все равно крестоносцы, пусть и ни на что не способные без божественной поддержки, которая зависит от присутствия или отсутствия греховности. Их труд остается значимым для завоевания Святой земли, хотя и не оправдывает себя, если Бог перестает помогать. А вот аргумент испытания для верующих, прямо формулирующий, что Бог может сделать все сам, если задуматься, коренным образом меняет весь смысл экспедиции.
Слушатель мог этого не осознавать: пропаганда по-прежнему продолжает подчеркивать значимость Святой земли, трагичность для христианства ее потери или угрозы ее потери. Именно она все равно остается на первом плане, а испытание для верующих становится, как и очищение от греха, попутной целью. Освободить Святую землю по-прежнему было нужно, просто теперь ясно декларировалось: Бог и сам может решить вопрос, а участие людей Ему нужно для других целей. Иначе говоря, вместо того чтобы действовать самому, Бог хочет «убить двух зайцев»: вернуть себе Святую землю и провести масштабную «сортировку» верующих с последующим населением Святой земли достойными людьми из их числа.
Получается, впрочем, что аргумент испытания для верующих фактически лишил крестовый поход первоначального смысла. Освобождение Святой земли осталось для Бога ценностью, но поход – что не скрывалось – был нужен на самом деле не для этого.
Рассмотрим описанную идею на конкретных примерах, в которых можно увидеть, как папство и проповедники формулировали идею испытания верующих и в то же время всегда оставляли на первом плане вопрос важности освобождения Святой земли.
Первым найденным упоминанием идеи является письмо 363 святого Бернара: «Разве (Бог) не может послать более дюжины ангельских легионов… и освободится земля? Власть полностью в его руках, когда Он захочет. Но я говорю вам, что Господь Бог ваш испытывает вас. Он смотрит на сыновей человеческих, есть ли кто-нибудь, кто мыслит, любопытствует или печалится по Его причине»
[530]. Таким образом, Бог не перестает быть всесильным и может освободить Палестину сам, но Он хочет испытать верных на верность. Как было замечено ранее, акцент на этом не делается как на цели похода. Начинается письмо Бернара с рассуждений о том, что Бог начал терять свою землю (cepit Deus celi perdere terram suam), которую он «обозначил чудесами и посвятил собственной кровью» (quam illustravit miraculis, quant dedicavit sanguine proprio), и враги креста захватили ее
[531]. Таким образом, важность Святой земли продолжает оставаться на первом плане.
Несколько позднее в булле Inter omnia (1169), адресованной всем верующим, папа Александр III писал: Бог делает вид, что не слышит, как его верные зовут Его на помощь, чтобы понять, если ли среди них кто-нибудь «ищущий Бога» (dissimulât interdum clamorem exaudire gementium… ut videat si aliquis sit intelligens aut requirens Deum [Ps. 13:2])
[532]. При этом снова стоит заметить: на первый план по-прежнему выносятся проблемы Восточной церкви, с констатации которых начинается письмо (nécessitas orientalis ecclesie et fidelium christianorum). Цели похода из этой проверки на верность не делается
[533]. Также и после идеи проверки верных речь снова идет об освободительной задаче: верные христиане часто и много борются (sepe ас multum laboratum est а fidelibus christianis) за защиту Святой земли, чтобы там сохранялась христианская вера (ut cultus ibi christiane fidei potuerit conservari)
[534]. Получается, формально и постановка проблемы, и преследуемая цель заключается в освобождении Святой земли, а об испытании верующих говорится между делом.
Позднее, в 1185 г., архиепископ Кентербери в своем письме подчиненным ему епископам также писал о «божественном испытании»: «рука Господня не сократилась так, что не может спасти, но она испытывает нас» (non est tamen abbreviata manus Domini, ut salvare non possit, sed probat nos)
[535]. При этом опять же письмо начинается с описания проблем в Святой земле, вынесенных на первый план: «Вследствие совершенных нами грехов враги креста Христова стали настолько сильны, что Святую землю, в которой стояли ноги Господа, наследие и вотчину Распятого, пытаются уничтожить гордыней и презрением»
[536]. И лишь после целой серии библейских цитат с иллюстрацией трагической судьбы Иерусалима, который, правда, еще не был завоеван Саладином, до читателя доводится мысль о «божественном испытании».
Начиная со времен завоеваний Саладина и затем в XIII столетии, идея звучит чаще: видимо, она стала актуальнее, поскольку стало гораздо более насущным объяснить, почему все-таки Бог не помогает крестоносцам, и они терпят поражения, и, если какие-то успехи все-же имеют место, в общем и целом ситуация лучше не становится.
В булле Audita tremendi (1187), адресованной всем верующим, говорится, что Бог «мог бы охранять Святую землю своей волей», но захотел путем крестового похода «выяснить, есть ли кто-либо ищущий Его» (Poterit Dominas quidem sola earn voluntate servare… Votait enim forsitan experiri, et in notitiam dacere aliorum, si qais sit intelligens aat reqairens Deam)
[537]. Начинается же послание, разумеется, с трагических восклицаний по поводу угрозы потери Иерусалима и побед Саладина.
Генрих де Альбано, человек с большим опытом проповедей крестовых походов, комментируя несчастья Святой земли накануне третьего крестового похода, как всегда, выставленные на первый план, написал в своем трактате: «Это все произошло не потому, что Магомет смог, но потому что Христос захотел, желая дать христианам возможность проявить ревность во славу своего Господа, отомстить оскорбление Отцу и вернуть Его наследие. Вот подходящее время, когда испытанные становятся видны, когда Господь испытывает, кто Его, кто Ему верны, кто вероломны, кто суть чужие сыновья, а кто – Его собственные»
[538].
