Но давайте трезво взглянем на ситуацию.
Кирилл. Мальчик отказник, с серьёзным хроническим заболеванием, про родителей ничего не известно, «национальный», как говорят среди приёмных родителей. За семь лет жизни в детском доме никто так и не взял направление на знакомство с ним.
А сейчас он дома. Мама, папа, братья, сёстры, бабушки и дедушки! Одет во всё новое, кушает за двоих (четыре килограмма за два месяца прибавил). В магазины с собой беру, на почту, по делам за собой таскаю. Книжки вслух читаем, слова по карточкам учим, познавательные фильмы смотрим, к школе готовимся. Музыку включаем, поём и кружимся. Каждый день – ванна с пеной и куча солдатиков в лодке. Ну, хорошо же ему живётся?
Проблемы, которые я описываю в дневнике, – это проблемы, о которых Кирилл не знает. Это то, что я вижу в нём и хочу исправить. Потому что если эти проблемы исправить, то мне легче будет с ним жить. Возможно, я даже смогу его полюбить. А Кириллу моя любовь будет на пользу, хотя он и без неё проживёт. Потому что, во-первых, Кирилл не знает, какая она должна быть, любовь материнская, а во-вторых, я забочусь о нём точно так же, как о других детях, и подобная забота вполне может сойти за любовь.
А значит, нет никакой спешки. Я могу позволить себе не следовать советам людей, которые не в теме. Могу не писать о нём, если нечего написать. Могу не брать Кирилла на ручки, если мне не хочется, но если захочется, могу обнять и сказать, что он молодец.
И как только я всё это подумала, мне сразу стало легче. Я поняла, что никому ничего не должна. Не нужно торопиться исправить все недостатки Кирилла, не нужно себя заставлять делать то, что не хочется.
10 декабря 2015 г.
Вспомнила вдруг вчера вечером – когда я была маленькая, папа каждое утро рисовал и вырезал мне лошадку из бумаги. И я брала её с собой в детский сад. Счастливая была невероятно.
Я решила нарисовать кого-нибудь Вадиму, потому что он никак не хотел укладываться спать. Изобразила рыбку на картоне. Вырезала. Он был так рад! Пошёл с ней спать и всё утро сегодня играл, пока она не истрепалась.
Вечером спрашиваю:
– Вадим, кого тебе нарисовать?
– Жирафа! – говорит. Нарисовала и вырезала жирафа. Снова ребёнок счастливый пошёл спать.
Детей так просто порадовать, но взрослому иногда бывает сложно додуматься до настолько простых решений.
* * *
Особенно жаль больных детей. Глубокое такое и честное чувство жалости. Долго думаем и решаемся забрать этого ребёнка домой. Ухаживаем, помогаем, стараемся сделать его жизнь прекраснее. Испытываем удовлетворение, что всё правильно, ребёнку тут лучше, мы молодцы, не спасовали, приняли правильное решение, справимся. Живём дальше.
Но вдруг ребёнок становится любимым. И жалость к нему превращается в острую. Настолько, что нужно заново смиряться с его диагнозами и состоянием.
У меня так было с Кристиной и Галей. Теперь вот с Ниной.
13 декабря 2015 г.
Больше года объясняю Гале разницу между сантиметрами, миллиметрами, дециметрами и метрами. Верёвочки разной длины нарезала, полоски из бумаги клеила, строительным метром размахивала – всё без толку. Вроде, кажется, поняла, какие-то задания сделала, а в следующий раз уже снова путает или забывает.
И вот сегодня снова задания на сравнение: что меньше – 10 см или 10 дм?
Галя сидит с кислой миной.
Прошу:
– Галя, покажи сантиметр пальцами, сантиметр – это сколько?
Галя неуверенно раздвигает руки на ширину плеч. Всё ясно.
Говорю тогда:
– Галя, запомни, сантиметр – это жук. Дециметр – это хомяк. Миллиметр – это микроб такой, он как точка. А метр – это большая собака. Так что меньше, десять жуков или десять хомяков?
Галя радостно:
– Жуков, конечно!
И дальше пошло как по маслу. Запомнили, что на спине у собаки помещается паровозик из 10 хомяков, на хомяке – 10 жуков, на жуке – цепочка из десяти микробов. Галя радостно выполнила все задания. Всё-таки верёвочки разной длины для неё были слишком абстрактны, нужно было внести какое-то разнообразие. Она прямо оживилась, как будто то, что она считала непреодолимым, вдруг стало понятным. Надеюсь, теперь запомнит надолго.
* * *
Сегодня, пока Мария писала экзамен по истории мира, я развлекала Кристинку. Надела ей свою кофту на молнии.
Дети смеялись, а потом Галя тоже захотела попробовать надеть. Надела и говорит: «Как в ней хорошо: тёплая и пахнет как мама…» Я кофту обратно не требовала, и Галя ходила в ней до тех пор, пока другие дети не стали просить её поносить. Весь вечер надевали по очереди, отнимая друг у друга.
16 декабря 2015 г.
Вчера мне прислали ещё одну фотографию из дома ребёнка, в котором когда-то жила Нина.
Сегодня между делом я показала её Нине.
Нина знает, что у меня есть специальная папка, куда я складываю все её найденные фотографии. И мы всегда вместе с большим удовольствием смотрим и фото, и видеоролики, которые мне удалось заполучить.
Но как только Нина увидела эту фотографию, она вдруг закричала. Лицо покраснело, глаза налились слезами.
– Как ты узнала, что я там была?!
Мы с Галей даже испугались. Я сказала:
– Просто прислали из детского дома эту фотографию, узнали, что ты теперь живёшь со мной…
Нина закатила глаза и больше ничего внятного не сказала. Перешли на другую тему.
А я весь вечер думаю, что это было.
И почему в детском доме остались всего три фотографии Нины? Я видела много, больше двадцати фотографий детей её группы, и нигде, ни на мероприятиях, ни на концертах, ни на общих фото Нины почему-то нет.
У Кирилла и Гали – увесистые стопки с детскими фотографиями за разные годы.
Смотрю на неё весь вечер и думаю: что за жизнь у неё была все эти семь лет? И как она смогла сохранить свою жизнерадостность?
22 декабря 2015 г.
У второклашек начались уравнения.
И снова мы с Галей штурмуем неприступную крепость.
Объясняю так:
– Всё просто: сначала ищем, где в уравнении целое, а где части. Целое обводим карандашом, чтобы не запутаться. Чтобы найти целое, нужно сложить части, а чтобы найти часть, нужно из целого вычесть известную часть…
Галя мрачнеет.
Объясняю на рисунке – ноль эмоций.
Рву бумажку на две части и показываю, что если так приложить – это целое, а разделить – это части. Галя не прониклась.
Сбегала за пластилином. Принесла красный кусочек и зелёный. Слепляем вместе – это целое, разламываем – части. Не понимает. Просто не понимает суть этих слов: «целое» и «части». Слишком абстрактно это для Гали.
