Джекс усмехнулся.
– Может, потому что город прозвали Оксианой и сняли о нем документальный фильм. Всему виной небольшая проблема с одним обезболивающим, «Оксиконтином». Полгорода сидит на этом дерьме.
Ага, звучало действительно знакомо.
– Работать в шахте тяжело. Кое-кто думает, что деньги того стоят, но я этого не хотел. Больше ловить там было нечего, поэтому мне хотелось выбраться из этого чертового города. – Его голос вдруг стал тверже, а по моей спине пробежали мурашки. – Казалось, у меня нет другого выбора, кроме армии.
– И в какое подразделение ты поступил на службу?
– В морскую пехоту.
Ого! Морские пехотинцы крутые. Круче всех в армии. Брат моего отца был морским пехотинцем, и я помню, как он рассказывал о тяжелой боевой подготовке. Не каждый годился в морскую пехоту, но Джекс, похоже, годился. Я вспомнила, как он перемахнул через барную стойку и толкнул Мака. Да, он явно служил в морской пехоте.
Сексуально.
Я представила Джекса в военной форме вроде той, что я видела в детстве в шкафу у дяди.
Да. Очень сексуально.
– Я завербовался на пять лет. Через два года попал на войну и почти три года провел в пустыне, – продолжил Джекс, и я сглотнула. Военная служба – это не шутки. – Мой срок подошел к концу, и я не захотел продлевать контракт. Когда я вернулся домой, не мог спать. Не знал, куда податься. Дома мне ничего не светило, а там тоже не курорт, понимаешь? Там все по-другому. Эта жизнь меняет тебя. Ты делаешь страшные вещи. Видишь страшные картины. Бывало, я засыпал только на пару часов. Бывало, не засыпал вообще. В голове все крутились всякие мысли. Так что да, со сном у меня тоже были проблемы.
Мне хотелось повернуться и посмотреть на него, но я не могла пошевелиться.
– Так… ты жалеешь о том, что пошел на службу?
– Вовсе нет, – быстро и твердо ответил он. – Я был рад служить своей стране и все такое дерьмо.
На душе у меня стало тепло. Я захотела взглянуть на Джекса, но для этого нужно было набраться смелости. Так что я ограничилась словами, ведь большего я предложить не могла, а похвалить его мне хотелось.
– По-моему, это здорово.
– Что?
Я залилась краской.
– Пойти в морскую пехоту и служить. Это смело и благородно. И здорово.
Все эти эпитеты ко мне отношения не имели, как и ко многим моим знакомым, включая Бригаду горячих парней. Кроме, правда, Брендона. Он тоже служил за границей.
Джекс не ответил. Повисло молчание. Я сжала пальцы в кулак.
– И давно ты… вышел в отставку? – спросила я.
– Хм-м… Весной будет два года. – Казалось, он подвинулся еще ближе.
Я быстро сложила все эти цифры вместе и, наконец, получила ответ на один из своих вопросов.
– Так тебе двадцать четыре?
– Ага. А тебе действительно двадцать один, хоть и выглядишь ты на семнадцать.
– Я не выгляжу на семнадцать, – улыбнулась я.
– Неважно, – пробормотал он. – Когда у тебя день рождения?
– В апреле. Пятнадцатого.
– Да ладно? – Парень рассмеялся, и моя улыбка тоже стала шире. – Я родился семнадцатого.
– Апрель – классный месяц, – заметила я.
– Так и есть.
Я постепенно привыкала к его близости, и мое тело расслаблялось.
– Как ты здесь оказался?
– Ты ведь видела Андерса, да? В баре.
– Андерса? – переспросила я.
– Ты, наверное, знаешь его как Риса.
О…
– Молодого копа?
– Вообще-то он помощник шерифа округа Филадельфия. Мы познакомились, когда я поступил на службу. Рис ушел в отставку на год раньше меня, но мы продолжали общаться, – рассказал Джекс. – Он знал, что дома мне паршиво. Предложил пожить у него. Я поймал его на слове и приехал сюда. Сперва занимался чем придется.
Я смотрела в темноту, прикусив губу.
– А чем?
– Чем придется, – повторив парень, ничего не прояснив. – Однажды вечером я зашел в бар к Моне и устроился на работу. Снял жилье. И вот он я, лежу в постели с прелестной дочерью Моны. Жизнь, черт возьми, странная штука.
Я тихонько вздохнула. Прелестной дочерью?
– Ты… Ты говоришь хорошие вещи.
Глупее ответа было не придумать, но я устала, и мозг отказывался работать.
– Я говорю правду.
Мы немного помолчали.
– Тебя больше не мучает бессонница?
Джекс не стал отвечать. Молчание затянулось, и я решила прервать его новым вопросом:
– Думаешь, кто-нибудь придет за этими наркотиками?
Парень тяжело вздохнул.
– Не знаю, Калла.
Я ему не поверила – он ведь уже сказал, что Мерзкий Тип вряд ли мог быть истинным владельцем чертовой кучи героина, да я и сама в этом сомневалась. Не похоже было, что у него есть деньги, чтобы иметь такое количество наркоты.
– У мамы проблем выше крыши, да?
– Да.
Мне стало не по себе.
– Но тебе в эти проблемы влезать не нужно, – спокойно и твердо добавил Джекс. – На этот раз тебе их не исправить.
Плохо дело. Я знала, что Джекс прав, но не знала, понимает ли он, сколько лет своей короткой жизни я потратила на решение маминых проблем. Это фактически было моей работой.
– Понятно, – прошептала я, не зная, что еще сказать.
Пока я лежала, пытаясь подавить громкий надоедливый зевок, вспомнила слова, которые Джекс обронил при нашей первой встрече. Он сказал, что жизнь слишком коротка. Теперь я поняла, что в армии он своими глазами видел, как обрывается жизнь. Такое отношение пришло к нему с опытом. Но кое-чего я все же не понимала.
– Почему? – спросила я.
Пауза.
– Что – почему?
Голос Джекса звучал устало. Мне следовало бы замолчать или сказать, что теперь я настолько вымотана, что засну без проблем, поэтому он может идти к себе. Но я этого не сделала.
– Почему ты здесь? Ты ведь меня не знаешь, да и… – Я замолчала. Других аргументов у меня не было.
Прошла минута, но парень так и не ответил на мой вопрос. Потом прошла еще одна минута. Я не расстроилась, что он не отвечает. Может, он и сам этого не знал. А может, парню просто было скучно, поэтому он и приехал.
Но тут он повернулся.
Джекс прижался к моей спине, и у меня перехватило дыхание. Я резко открыла глаза. Нас разделяли одеяло и простыня, но они казались невесомыми.
– Что ты делаешь? – спросила я.
