Более того, такому парню, как Джекс, было просто не место в моей жизни. Кожа у меня на спине напоминала…
Погрузившись в раздумья, я даже не заметила, как выключилась вода, так что, когда дверь ванной отворилась и Джекс вошел в спальню, я оказалась к этому не готова.
Вокруг его узких бедер было обернуто полотенце. Он откинул со лба мокрые волосы и невольно выставил на обозрение все свое тело.
И оно радовало глаз.
Проклятье, он был хорош собой. Настолько хорош, что я снова пустила слюнки.
– Зайдешь в душ перед выходом? – спросил Джекс, подходя к кровати и нисколько не смущаясь, что на нем нет ничего, кроме полотенца.
– А?
Он улыбнулся.
– В душ пойдешь? Или не хочешь?
Какая же я идиотка.
– Конечно, – выдавила я, после чего выбралась из кровати и взяла свою одежду с комода. – Душ мне не помешает, – добавила я, стараясь не смотреть на него. – Ты такой разумный.
Джекс повернулся, когда я проходила мимо него, и шлепнул меня по заднице.
Я подпрыгнула и взвизгнула от неожиданности, а он снова усмехнулся. Обернувшись, чтобы пронзить его взглядом, я поняла, что он шлепнул меня не рукой.
А полотенцем, которое раньше было обернуто вокруг его бедер.
И теперь я смотрела не только на его мускулистую спину, которая была невероятно хороша, но и на его мускулистую задницу.
– Черт возьми! – завопила я. – Ты голый!
Его усмешка сменилась хохотом, и я бросилась бежать, но было уже слишком поздно. Эти твердые полусферы навсегда запечатлелись у меня в памяти.
Он был голый! Совершенно голый! И ему было все равно. Отсутствие всякой скромности укрепило меня в уверенности, что ни о каких «нас» и речи быть не может. Во мне скромности было больше, чем в церкви, полной старых монахинь.
Я воспользовалась мылом, которое пахло Джексом, и его шампунем. Только приняв душ, переодевшись в свою одежду и завязав расчесанные влажные волосы в узел, я поняла, что у меня нет с собой никакой косметики.
Вообще.
То, что оставалось на лице со вчерашнего дня, уже сошло. Шрам обнажился. «Дермабленд» хорошо маскировал все неровности, но сейчас у меня на лице его не было.
– Что же делать.
Огромными глазами я посмотрела на свое отражение. Голубая занавеска казалась невероятно яркой в лучах утреннего солнца, которые пробивались сквозь маленькое квадратное окно. Без «Дермабленда» моя кожа казалась персиковой – воссоздать такой цвет было не под силу никакому крему. Если смотреть только на правую щеку, можно было сказать, что без косметики я выглядела лучше, но не могу же я ходить только с одной частью лица.
Без макияжа шрам до сих пор был темно-розовым и сильно выделялся на коже. Он тянулся от уголка левого глаза почти до уголка рта. И я видела только его.
– Калла?
Я замерла при звуке голоса Джекса, а затем схватилась за раковину. Выйти я не могла. Это было просто смешно, но я не могла позволить ему увидеть себя такой.
– Ты в порядке? – крикнул он.
Задержав дыхание, я повернулась к двери. Может, обмотать голову полотенцем? Господи, как глупо. Я понимала это, но Джекс только что целовал меня, касался меня, доставлял мне неземное наслаждение, а этот шрам – этот шрам был слишком уродлив. Я не хотела, чтобы он…
Меня словно окатило потоком холодного воздуха. Я закрыла глаза и несколько раз вздохнула. Джекс знал, что у меня на лице шрам. Он видел меня очень близко. Он даже целовал…
Дверь в ванную распахнулась и ударилась о стену. Я вытаращила глаза на Джекса, который ворвался внутрь.
Я не закрыла дверь.
Ох.
Он быстро осмотрел меня с головы до ног, словно пытался удостовериться, что со мной все в порядке.
– Господи Иисусе, – произнес он, – я уж думал, ты упала и потеряла сознание или что-нибудь в таком роде.
Да, от этого мне стало немного неловко, но у меня были проблемы и посерьезнее. Я повернулась влево и встала к нему правым боком.
– Я не могу поехать с тобой завтракать.
– Что?
– Я не могу поехать с тобой завтракать. Мне нужно вернуться домой. – Конечно, это звучало до ужаса глупо. – Можем мы заехать домой?
Джекс переступил с ноги на ногу. Я заметила, что он уже натянул джинсы, но все еще босиком.
– Зачем?
– Мне просто нужно заехать домой. Если хочешь сразу поехать в «Айхоп», не жди меня, я приеду на своей машине. Так, наверное, будет…
– Черта с два.
Я вздернула подбородок и тут же сильнее повернула голову влево.
– Прошу прощения?
В его глазах пылала ярость.
– Мы не поедем на разных машинах, когда я только что залез рукой тебе в трусы и ты кончила, выкрикивая мое имя.
Я открыла рот – и что на это ответишь?
– Мы поедем вместе, вкусно позавтракаем, а потом проверим одно место, где может быть твоя мама, – продолжил парень. – А когда мы закончим и у нас еще останется время до начала смены, мы немного поспим.
– Поспим?
Неужели из всех его планов я и правда зацепилась именно за этот?
– Вместе.
– Поспим вместе?
– Ага. – Его голос стал ниже. – А если будет время, я снова заставлю тебя кончить, выкрикивая мое имя.
Черт побери, не мог он это сказать!
Тут Джекс вошел в ванную и приблизился ко мне. Я отступила к раковине. Он склонился надо мной и, пока я пыталась еще сильнее повернуться влево, сжал мое лицо своими ладонями и повернул к себе. Уже не в первый раз, как я запоздало осознала.
– Я не дурак, – сказал парень, проводя большим пальцам по моим ключицам. – И я довольно наблюдателен, когда необходимо.
– Да? – прошептала я. – Что ж, спасибо, что предупредил.
Его губы дрогнули, и он поднял мой подбородок, чтобы наши глаза встретились.
– Я понимаю, почему ты прячешься в ванной.
О боже.
– Потому что боюсь, что ты заставишь меня попробовать еще один пирог, которого я раньше не ела?
– Ха! Вот и нет. – Джекс наклонил голову, и я тяжело сглотнула. – Я его не замечаю.
Сердце подпрыгнуло у меня в груди, и я решила притвориться глупой.
– Чего не замечаешь?
– Калла, детка, ты ведь знаешь, о чем я говорю. Его.
Он подался вперед и коснулся губами кожи у меня под левым глазом.
Я порывисто вздохнула. Он делал это и раньше, и в тот раз во мне поднялся такой же ураган чувств, но теперь Джекс зашел дальше. Он провел губами по всему шраму, до самого уголка губ, а затем поцеловал меня. Поцелуй был нежным, мягким и долгим. Я положила руки ему на грудь и прижалась к нему.
