Сильные чувства, его дыхание и звуки наших тел снова довели меня до экстаза, и на этот раз я прокричала его имя, после чего он вошел в меня еще глубже и, зарычав, достиг пика.
Отголоски моего оргазма все еще волнами накатывали на меня. Не знаю, как долго Джекс еще неспешно двигался во мне, прежде чем отстранился, перекатился на другую сторону кровати и снял презерватив. Я не шевелилась – просто не могла. Мои мышцы превратились в желе. Когда парень вернулся из ванной, я лежала там же, где он меня оставил, и позволила ему накрыть меня одеялом и, повернув на бок, подвинуть к себе.
– Все хорошо? – спросил он.
– Угу, – сонно промычала я.
Последовала пауза.
– Тебе не было больно?
– Нет. Было чудесно.
Он поцеловал меня в плечо.
– Тебе понравилось.
В его тоне не было и намека на вопрос, но я снова промычала:
– Угу.
Джекс усмехнулся мне в шею и притянул меня еще ближе, практически втискивая меня в себя.
– Ты все еще со мной?
– Я все еще с тобой.
Глава двадцать седьмая
Я лежала на животе, обнимая подушку. Медленно просыпаясь, я почувствовала легкое, как перышко, прикосновение к своей попе.
Вздрогнув, я открыла глаза, и меня тут же ослепил яркий свет, заливавший спальню. Застонав, я снова закрыла глаза и попыталась спрятаться от него. Казалось, мои кости и мускулы не соединяются друг с другом, и это ощущение было довольно приятным. Как и прикосновения к моей коже.
Никогда прежде я не спала на животе и даже не помнила, как заснула. Видимо, это произошло сразу после того, как Джекс обхватил меня руками.
Мое тело все еще ныло самым волшебным образом. Так что я…
Тут я распахнула глаза.
Когда они привыкли к свету, я увидела лишь двери стенного шкафа, а потом поняла, что Джекс рисует у меня на правой ягодице цифру восемь, если, конечно, ко мне в постель вдруг не залез какой-то незнакомый художник.
Моя спина была голой.
Черт, простыни и одеяло сбились в кучу возле моих бедер, и Джекс точно видел мою ужасную кожу, как и накануне, когда он перевернул меня и овладел мною сзади. Но прошлой ночью то, что парень увидел мою спину, было нормально – он все равно, скорее всего, не обратил на нее внимания.
Напрягшись всем телом, я вздохнула и приготовилась перевернуться, продемонстрировав свою грудь. Хотя я стыдилась своего живота не так сильно, как стыдилась спины, я не сомневалась, что у меня на коже помимо прочего отпечатались еще и все складки простыни, а в этом уж точно нет ничего сексуального. Честно говоря, я не сомневалась, что сейчас я была скорее асексуальна.
– Не надо.
Я посмотрела на шкаф и подумала, не притвориться ли мне спящей, но тут же отбросила эту мысль как совершенно глупую и решила просто прикинуться дурочкой.
– Что – не надо?
Джекс положил руку на мой обнаженный бок.
– Не надо прятаться. Я знаю, ты уже готовилась убежать. Не надо.
Я закрыла глаза и заставила себя не дергаться. Через несколько секунд он снова начал рисовать у меня на заднице смайлики. Казалось, глазами он прожигает дыры в моей грубой, исчерченной шрамами коже, как будто просвечивая ее насквозь рентгеновским зрением.
– У тебя такая сладкая попка.
Хм.
– Правда. У тебя чертовски сладкая задница, – продолжил Джекс, и мои ресницы взлетели вверх, а брови нахмурились. – Тебе повезло родиться с отличной задницей. Никакими тренировками такую задницу не сделаешь.
– Верно, – после паузы ответила я. – Эту задницу сделали бигмаки и тако.
Джекс рассмеялся, и уголки моих губ тоже дрогнули. Тут я почувствовала, как он положил свою ногу поверх моих, а затем его член уткнулся в мою классную попу.
– Тогда ешь побольше бигмаков и тако.
Я тотчас промокла. Сильно. Не знаю, то ли это случилось от его близости к моей самой интимной части, то ли от того, что он велел мне есть побольше бигмаков и тако. В общем, я была готова.
– Пожалуй, с этим я справлюсь, – пробормотала я. – Бигмаки и тако мне не надоедают.
Джекс поцеловал меня в плечо, а коленом развел мне ноги. Его рука проскользнула в пространство между нашими телами.
– Скоро вставать.
Я промычала какой-то протест.
Его смех защекотал мне кожу.
– Уже почти десять. Я понятия не имею, когда придут твои друзья.
– У нас полно времени, – сказала я, хотя и сама не знала, так ли это.
Рука Джекса легла между моих ног, и мои бедра дернулись, когда он провел пальцами по влажной плоти.
– Черт, милая, да ты просто ненасытна. Люблю это.
Ох, при слове «люблю» мое сердце пустилось в пляс, хотя оно, наверное, ничего не значило.
Джекс отнял руку, и я решила, что он потянулся за презервативом, но этого не произошло. Спустя несколько секунд я снова почувствовала его пальцы у себя на попе. Приподнявшись на руках, я посмотрела на него через плечо.
Он один мог выглядеть так невероятно, неописуемо сексуально после бессонной ночи. Его волосы лежали в беспорядке, на щеках топорщилась щетина. Я любовалась им и на мгновение забыла обо всем, а потом поняла, что он разглядывает мою спину. Внимательно. Мои плечи напряглись. Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем наши взгляды встретились.
И я сказала то, что должна была сказать:
– Мне это не нравится.
Он нахмурился.
– Почему, детка?
По его тону я поняла, что вопрос вполне искренний, и от этого у меня в горле ни с того ни с сего встал ком. Локти подогнулись, я снова легла щекой на подушку.
– Они ужасны, – прошептала я.
Джекс молча провел рукой по моим волосам.
– Знаешь, что я вижу, когда смотрю на твою спину? – спросил он.
– Карту Аппалачских гор? – невесело пошутила я.
– Нет, милая. – Джекс глубоко вздохнул. – Я скажу честно, ладно? Я не собираюсь говорить, что мне легко на это смотреть.
О боже. Мое сердце ушло в пятки и сжалось в крошечный комок.
– Не из-за того, о чем ты сейчас подумала, – продолжил парень и коснулся рукой самой истерзанной части моей спины. Мне тотчас захотелось свернуться в клубок, но сделать этого я не могла, ведь он практически лежал на мне. – Когда я вижу твою спину, я представляю ту боль, которую тебе пришлось пережить. Сам я такого никогда не чувствовал, но помню, как мою кожу прорезало шрапнелью, и догадываюсь, что в сравнении с твоими страданиями моя боль не стоит и выеденного яйца. Но когда в пустыне взрывались бомбы, я видел, как солдаты – мои друзья – попадали в огонь.
