Обычно стентирование давало лучшие результаты, чем шунтирование. Врач продолжила свои объяснения, и я словно раздвоилась на Каллу – будущую медсестру и просто Каллу, каждая из которых воспринимала свою информацию. Главное – Клайд перенес операцию. Да, она была долгой и серьезной, и я понимала, что даже теперь может случиться что угодно, но этот этап был пройден, и это было здорово. У меня в глазах стояли слезы облегчения.
– Сейчас он спит и, скорее всего, не проснется до самого вечера. Ему нужно отдохнуть. – Врач встала и слабо улыбнулась. – Если завтра все будет в порядке, кто-нибудь из вас сможет его навестить.
Я поднялась на ноги, и Джекс не стал меня удерживать.
– Спасибо. Спасибо вам большое.
Врач по-прежнему улыбалась.
– Теперь вам всем лучше поехать домой и отдохнуть. Если что-то изменится, мы сразу сообщим. Хорошо?
Когда женщина ушла, я повернулась и увидела рядом Терезу. Подруга обняла меня, и я обхватила ее руками в ответ.
– Хорошие новости, – сказала она. – Очень хорошие.
Я кивнула, стараясь не расплакаться снова.
– Я знаю. Клайд сильный. Он справится.
Всхлипнув, я улыбнулась ей. Джекс встал рядом, взял меня за руку, и наши пальцы переплелись, и парень сжал их.
– Спасибо, – переполненная непривычными для себя эмоциями, снова сказала я и повернулась к друзьям. – Спасибо.
Эвери улыбнулась, и я почему-то взглянула на ее запястье. Не знаю почему, но я заметила, что они с Кэмом в очередной раз оправдывают свое звание самой милой пары на свете: маленькая рука Эвери лежала в руке у Кэма, их пальцы были переплетены.
Прямо как у нас с Джексом.
Глава двадцать восьмая
Клайд достаточно оправился для приема посетителей лишь к понедельнику. Джексу пришлось остаться в комнате ожидания, а меня молоденькая медсестра провела прямо в палату.
Мне стало страшно, когда я увидела Клайда на узкой койке. В окружении трубок и проводов его огромное тело неожиданно показалось хрупким.
Когда он медленно моргнул, у меня дрогнули колени. Горло снова сковало от эмоций. Я села в небольшое кресло возле постели Клайда и коснулась пальцами его руки.
– Привет.
У него на губах появилась слабая, усталая улыбка. Он был ужасно бледен.
– Малышка…
У меня перехватило дыхание.
– Как ты себя чувствуешь?
– Готов… пробежать марафон.
Я хихикнула, а затем моя улыбка померкла. Мы несколько секунд смотрели друг на друга. Мне было горько видеть его таким.
– Я хочу, чтобы ты поправился.
– Делаю все возможное, – с улыбкой ответил Клайд.
– Я хочу, чтобы ты поправился, а когда начнется учебный год и я буду приезжать домой на выходные, снова делал мне тако, – сказала я. – Хорошо?
Его брови чуть приподнялись, и он пробормотал:
– Домой?
Испугавшись, что от инфаркта пострадало не только его сердце, я кивнула.
– Да, когда я буду приезжать домой, мне хочется, чтобы ты… – Я осеклась, когда меня пронзило стрелой понимания.
Домой.
Я называла это место домом.
Такого не случалось уже много лет, с тех самых пор, как папа ушел, а мама покатилась по наклонной. Я открыла рот, не зная, что сказать. Самое странное, что мне вовсе не хотелось поправляться, потому что это место… это место снова стало домом.
Ого.
Я понятия не имела, как теперь с этим быть.
Усталая улыбка на губах Клайда сменилась настоящей, широкой, но быстро померкла.
– Малышка… я и не думал, что снова… услышу это.
– А я… не думала, что снова это скажу. – Проклятье. Я опять готова была утонуть в слезах. Пора принимать какие-то успокоительные? – Но это…
– Правда, – закончил он за меня, глубоко вздохнул и поморщился. – И хорошо, малышка… Очень хорошо.
Я легонько сжала его руку, подалась вперед и прошептала:
– Да.
И я не обманывала его. Это и правда было хорошо. Слыша, как громко стучит у меня в груди сердце, я утерла слезы тыльной стороной ладони.
– Чувствуешь? – тихо спросил Клайд.
– Что? – выдавила я.
– Как груз спадает у тебя с плеч… – объяснил он. – Ты чувствуешь?
У меня задрожали губы. Я кивнула.
– Да, дядя Клайд. Чувствую.
Он снова глубоко вздохнул, с трудом перевернул руку и едва ощутимо сжал мои пальцы. Его беспомощное состояние разрывало мне сердце.
– Твоя мама… она любила тебя, малышка. И сейчас любит. Ты ведь… знаешь, да?
Сжав губы, я кивнула. Я это знала. Несмотря на все ужасные вещи, которые натворила мама, я знала, что она все еще меня любит. Просто доза была ей нужнее моей любви или меня самой. Такова печальная правда о любом наркомане.
Клайд разжал руку и закрыл глаза. Я еще немного посидела рядом.
– Тебе нужно отдыхать, – наконец сказала я. – Вернусь позже.
Мужчина медленно кивнул, но, когда я начала подниматься, открыл глаза и снова взял меня за руку.
– Этот мальчик… он заботился о тебе уже… – Он замолчал, и я замерла, не смея пошевелиться. Затем Клайд продолжил: – Малышка, он хороший мальчик. Джексон всегда был для тебя самым лучшим.
– Всегда был? – переспросила я.
Но ответа не последовало. Дядя Клайд отключился. Его слова сбили меня с толку. Он говорил так, словно Джекс уже давным-давно был со мной рядом, но это же было не так. Впрочем, Клайду давали сильные обезболивающие. Я еще несколько минут смотрела, как поднимается и опускается его грудь, уверяя себя, что раз он жив, то скоро поправится. Наконец, поцеловав его в щеку, я вышла из палаты.
Я прошла по коридору, миновала оживленный пост медсестер и направилась в комнату ожидания.
У двери меня ждал детектив Андерс. Я снова исполнилась тревоги.
– Привет, – сказала я, замедляя шаг. Заглянув в окно комнаты ожидания, я увидела, что там никого нет.
– Джекс спустился к торговым автоматам, – объяснил детектив. – Он скоро вернется. Я сказал ему, что дождусь тебя. Я звонил тебе, но ты не ответила, поэтому я позвонил Джексу.
– Ох… – Я сложила руки на груди и посмотрела на него. В прошлый раз, несмотря на весь трагизм момента, я отметила, насколько мужчина хорош собой. Черт. И почему я снова об этом думаю? Ну что за глупость! – Я оставила телефон в машине.
– Как состояние Клайда? – спросил Андерс.
Я глубоко вздохнула и выкинула из головы лишние мысли.
