– Я не помню, – сказал он тогда.
– А ты не хочешь показаться врачу, может, выпишет тебе какие-то таблетки?
– Да нет, мало ли что бывает…
Но с тех пор он больше на даче не ночевал.
В четверг Бобров позвонил Марте. У нее был явно простуженный голос.
– Ты заболела?
– Так, слегка.
– Помощь нужна?
– О нет, благодарю!
– Значит, каток в субботу отменяется?
– Конечно, у меня в воскресенье эфир. Надо привести себя в рабочее состояние, уж не взыщите!
– А в котором часу эфир?
– С одиннадцати до двух!
– А что если нам увидеться после эфира? Может, пообедаем где-нибудь?
– Можно.
– Тогда я за тобой заеду! Я соскучился, Петровна!
– Ну, допустим. Тогда до воскресенья!
И она первой положила трубку.
Она все еще сердита на меня, с сожалением подумал Бобров.
В субботу к Марте заглянула соседка Антонина Юрьевна.
– Привет, красавица! Как ты? Нешто хвораешь?
– Антонина Юрьевна, что это вам вздумалось сводничать? Как-то не ваш жанр!
– А что, он тебе не глянулся? А по-моему очень даже привлекательный мужик!
– Да я уже раньше была с ним знакома!
– То есть как?
Марта рассказала о своей встрече с Бобровым.
– Ну надо же! Как интересно… А ведь это судьба, Марточка!
– Какая еще судьба?
– А вот когда конем не объедешь! Ты только представь себе, в таком городе как Москва чтобы так сошлось… И что теперь?
– В воскресенье пригласил обедать.
– Пойдешь?
– Схожу.
– Что-то особого энтузиазма в голосе не слышу.
– Антонина Юрьевна, да он же боится… Все время чего-то опасается. Хотя я чувствую, что нравлюсь ему…
– Послушай, а ты знаешь его биографию?
– Ну, вроде он бывший шпион…
– А я вот у брата выяснила, кого я к тебе подослала!
– И кого же?
– Он герой!
– Штаны с дырой! – хмыкнула Марта.
– Это ты зря! Он был нашим разведчиком, очень много сделал для страны. Его предал один мерзавец, да не только его, но он, уже понимая, что вот-вот загремит в тюрьму, сумел все-таки предупредить одного ну очень важного агента, и тот успел утечь. Если бы и его взяли, беда была бы в сто раз серьезнее… Но сам уже не успел и два года просидел в тюрьме. Потом его обменяли. Вот! А при этом у него чувство юмора и вообще, он такой интересный! Конечно, не такой писаный красавец как твой Тимур, но зато…
– Ох, не поминайте Тимура. Я вообще не понимаю, что я в нем нашла! Дура была, коза!
– А Миша, он… Знаешь, что еще мне брат сказал?
– И что же?
– Он обожает всякую бытовую технику!
– То есть?
– Брат один раз был у него, говорит, там все технические новинки есть. И какая-то навороченная кофеварка, и куча еще какой-то техники. Хлебопечка, блендеры, миксеры… Черт его знает, что еще!
– Значит, он псих!
– Ничего ты не понимаешь! И вправду коза! Это он от одиночества! Пытается техникой заменить жену… Хочет быть во всем независимым, мол, я все умею, и хлеб испеку и котлет наверчу!
– Ну, и зачем мне такой?
– Дура ты, Марта! Если его по-настоящему пригреть, он с восторгом бросит всю эту технику и будет есть твои котлеты и хлеб из булочной… А, ладно, живи как хочешь. Только помни – он человек травмированный, с ним надо бережно…
– А я не травмирована, со мной не надо бережно? – расплакалась вдруг Марта, ей было так жалко Боброва, но она не хотела показать это соседке. Она так ясно видела эту кухню, в которой никогда не была. Все в высшей степени аккуратно, прямо-таки вылизано, и повсюду приборы: шашлычница, мультиварка, мультипечка, ну и что там еще сейчас рекламируют… И Бобров, одинокий и понурый, вынимает хлеб из хлебопечки. Нюхает его, режет, мажет маслом и достает яйцо из самого ненужного в мире прибора – яйцеварки! Марта еще горше заплакала. Бедный Бобров! И уже не было никакой обиды, осталась только нежность… Мой бедный любимый шпион! Стоп, Марта, откуда вдруг он любимый? Нет, с любовью спешить не надо! Жалость часто принимают за любовь! А я ведь не люблю его… Он мне просто нравится, даже очень нравится, но не более того!
…В субботу Бобров поехал к тетушке.
– Миша! – встретила она его. – Я вчера слушала тебя по радио!
– Господи, зачем?
– Я просто хотела знать, как у тебя это получается! Ты молодец! Говоришь сдержанно, никакой истерики, но весомо, так что не поспоришь, твои аргументы убийственным, и противники просто не знают, чем крыть! Здорово! Действительно здорово! Андрей гордился бы тобой, Мишенька! Ты умный!
– Спасибо, родная, я тронут!
Милица Артемьевна накормила племянника обедом.
Он, как всегда, вымыл посуду. Потом нашел в ящике рулетку и принялся что-то измерять.
– Что ты делаешь?
– Неважно!
– Ты собираешься купить посудомойку, да?
– Представь себе!
– Миша!
– Ты пойми, чудачка, это же так удобно! И ручки портить не надо! Нажала кнопку и через полтора часа вся посуда чистая, такая чистая, что аж скрипит!
– А вдруг мне не понравится?
– Не может такого быть! Я куплю тебе небольшую, настольную, она тут прекрасно встанет!
– Ну-ка, посмотри на меня! – распорядилась Милица Артемьевна. – Мальчик мой, у тебя что-то хорошее случилось?
– Да нет, просто не случилось ничего плохого, – улыбнулся Бобров, в который уж раз подивившись тетушкиной интуиции.
– Скажи мне, а ты больше не видел ту девочку?
– Какую девочку?
– Сестру Пети Сокольского?
Он засмеялся.
– Ну ты даешь! Я завтра пригласил ее пообедать. Ты довольна?
– Домой пригласил?
– Нет, в ресторан.
– А может, привезешь ее как-нибудь ко мне? Я бы хотела с ней познакомиться…
– Нет, родная, рано еще. Я вовсе не уверен, что после завтрашнего обеда захочу еще с ней видеться. Спешить не буду, хватит с меня, столько раз обжигался…
– Ну что ж, пожалуй, это разумно. Но все-таки, если у вас сладится…
– Тогда я непременно ее тебе предъявлю, можешь не сомневаться!
– …Сокольская, ты чего это так вырядилась? – спросила Вика при виде Марты. – Нешто у тебя нынче свиданка?
