Ораниенбаум – дворцово-парковый ансамбль на южном берегу Финского залива в 40 км к западу от Санкт-Петербурга. Находится на территории города Ломоносова (до 1948 года – Ораниенбаум) и включает в себя дворцы и парки XVIII века
Действие фильма «Воры в законе» должно было происходить в Абхазии, но руководство Сухуми не дало разрешения на съемки, поскольку прототипом главного героя был их местный криминальный авторитет. Поэтому съемки фильма перенесли в город Ялту, в Крым. Из Ялты можно отправиться в сторону знаменитой медвежьей горы Аю-Даг, в Артеке проходили съемки «Царской охоты».
Не зная, что еще предпринять, я снова включила планшет и практически услышала голос Анны: «Главное – не бояться. Стараться ничего не бояться. Я считаю, что все неприятности от страхов: они заставляют человека „зажиматься“, падать духом. Это нужно в себе побороть, хотя сказать, наверное, проще, чем сделать, ведь каждый выход на сцену – серьезное испытание. А для того, чтобы добиться успеха, его надо очень захотеть. Четко представить себе цель, работать и идти к ней. Правда, хорошо, чтобы по дороге еще немного повезло…». Вот и ответ! С этого момента я вдруг четко поняла, что ничего страшного на самом деле не происходит. Что все страхи от мнительности, что Анна не предостерегает, а помогает мне.
Не успела я так подумать, как зазвонил телефон. Любимый извинялся за последний скомканный разговор, оправдывая свою невежливость тем, что в этот момент как раз подбирал мне подарок, отчего, должно быть, разнервничался. Понятное дело, ведь не каждый день он посещает ювелирный. Впрочем, срочно вручить подарок у него не получится, пришлось уехать на Урал, так что до встречи, впрочем, еще не раз сегодня созвонимся и спишемся. Я слушала его мягкий, такой знакомый, такой родной голос и тихо радовалась. Все хорошо. Страхи от мнительности. Главное – не терять веры в себя, не зажиматься в глупых страхах и уж точно не отождествлять себя с персонажем, каким бы милым он ни казался.
На съемочной площадке фильма «Воры в законе»
С другой стороны, теперь у меня получалось дня три совершенно свободного времени, которое было бы правильнее потратить на посещение мест, значимых для моей героини.
И вот новое чудо. Едва я добралась до дома и открыла почту, на экране возникло приглашение на писательский конвент «Созвездие Аю-Даг» в Крыму. Пригласили провести презентацию, но только ехать нужно уже сегодня. Срочная замена в программе. Должно быть, кто-то заболел или запил. Заказала билеты, впопыхах собрала чемодан. Много ли нужно женщине на три дня? Немерено! Наверное, и ей приходилось так собираться буквально с бухты-барахты и лететь…
Место проведения конвента – Партенит, оттуда через Медведь-гору до Артека и дальше… И вот я уже брожу между скал, пытаясь догадаться, где именно швартовались русские корабли, на один из которых взошла, не ведая о предательстве, княжна Тараканова. Во всяком случае, набережную удалось опознать. Что дальше? Воронцовский замок? Во всяком случае, очень похоже. Или… вполне может получиться, что это не натуральные, а как раз студийные съемки.
Отработав презентацию в первый же день, я поехала в Судак, где любила бывать Анна, после чего отправилась на поиски мест, где проходили съемки фильмов с ее участием. Парки, сады… Жаль, неизвестно, в каких гостиницах останавливалась, в каких кафе обедала. Можно было бы расспросить местных. Наверняка ее запомнили…
«Мои отношения с мужчинами прямо как психологом написаны: это же роковые цифры. Три года, семь лет, пятнадцать лет… Даже смешно! Сейчас я хочу находиться в состоянии свободы и покоя. Никаких больше браков, замужеств – Боже упаси!»
(Анна Самохина)
Наконец, уже перед отъездом, добравшись до Ялты, я расположилась в открытом кафе на набережной, пристроив рядом с собой чемоданище и сумку с планшетом и документами. Обследую последнее известное мне место, и можно брать такси до аэропорта. Билеты уже на руках.
Наблюдая за отдыхающими, я силилась представить хрупкую фигурку Анны, ее летящую походку. Вот сейчас она возникнет передо мной, сотканная из солнечного света и теплого ветерка, из цветов и музыки. Хотя вряд ли. Как ни напрягай воображение, вокруг уже совсем другие люди, и одеты они не так, как в том фильме, и повсюду кафешки и уличная торговля. Все отвлекает, не дает полностью перенестись в то время, перелететь временной барьер. Вспомнился недавний сон, в котором меня вдруг подстригли так же, как Анну в том фильме. Тогда я чуть не умерла от ужаса. Теперь эта идея показалась мне даже забавной.
– Извините, что отвлекаю. Я правильно запомнил, черный без сахара?
Я обернулась, и Карл Иванович поставил передо мной крошечный подносик с двумя чашками.
– Извините, здесь не продают пирожное «Анна Павлова». Но зато круассаны такие свежие, будто бы из только что выпекли в Париже. Вот попробуйте.
Я машинально взяла свой круассан, все еще удивленно глядя на неизвестно откуда появившегося знакомца. Круассан действительно был такой, как пекут только в Париже. Или, может быть, так принято говорить, что только в Париже. Зато кофе оставлял желать лучшего.
– Где же портрет, который вы все время носили с собой? – спросила я, внезапно удивившись, что Карл Иванович налегке. Впрочем, кто сказал, что он привязан к этому портрету? Оставил в гостинице, да и пошел погулять. Но, так или иначе, прежде чем я расскажу Карлу Ивановичу, на кого похожа дама на старинном портрете, недурно было бы лишний раз самой оценить сходство.
Ресторанная премия Лавровый лист. 22 марта 2008 года. Санкт-Петербург. «Гранд Отель Европа»
– Портрет? – Карл Иванович удивленно поднял брови. – Ах да… Вот вы о чем… Действительно, был портрет. Помню, даже возил его за собой буквально из города в город, из страны в страну, прихоть, блажь… А тут приехал в Сочи к родственникам, как водится, извлек картину из сумки, повесил на стену. Глядь, а мой правнук смотрит на этот портрет, и такая у него в глазах тоска, просто за сердце взяло. «Подари», – говорит. А я что, я и подарил. И, признаться, даже как-то позабыл о нем. Вот вы когда спросили меня про портрет, я сразу вспомнил, как всю свою жизнь вам в том аэропорту поведал, как над картиной сей трясся, что вот не станет меня, а портрет кто-нибудь на помойку выбросит. А теперь Антоша мой его убережет. Чем плохо?
