30 января 1941 года Гальдер записал в своем дневнике: «16.30 – Совещание с генералом Хейнрихсом. Для доведения войск на границе до штатов военного времени потребуется девять дней. Скрытая мобилизация. Однако ее нельзя сделать совершенно незаметной. Направление главного удара – по обе стороны Ладожского озера. Пять дивизий – южнее и три дивизии – севернее Ладожского озера». На «случайный военный контакт» без всяких последствий это, право слово, не тянет. Гальдер откровенно рассказал своему финскому визави, какие именно действия ожидаются от финской армии в ходе войны против Советского Союза. Хейнрикс ни в коем случае не отказывался от участия в немецких планах; его замечания касались только частных вопросов. К примеру, он считал первоочередной задачей захват полуострова Ханко. По словам одного из участников переговоров с немецкой стороны, «начальник Генерального штаба Финляндии генерал Хейнрикс находился в ОКХ, и ему намекнули о разрабатываемом плане „Барбаросса“. Все были поражены тем, с каким воодушевлением этот руководитель отнесся ко всем планам. Фюрер им покорен и верит в доброе братство по оружию; он делает общие замечания относительно Финляндии и ее политики». Очевидно, что воодушевление Хейнрикса было бы невозможно, если бы Маннергейм был настроен против союза с немцами. Маршал нес полную ответственность за избранный курс. И курс этот вел к войне против Советского Союза.
В феврале 1941 года обер-квартирмейстер Люфтваффе генерал Зайдель нанес визит в Финляндию. В ходе этого визита он встречался с Маннергеймом и обсуждал с ним вопросы базирования на финской территории германской авиации. Немецкого гостя наградили финским орденом и вообще принимали по первому разряду. Фактически к этому моменту германо-финский союз уже сложился. Финляндия вполне добровольно присоединилась к Третьему рейху в грядущем «походе на Восток».
Буквально через несколько дней после Зайделя в Финляндию прибыл уже упоминавшийся выше полковник Бушенхаген. Он встречался с Маннергеймом и несколькими высокопоставленными финскими военными и обсуждал с ними проблемы взаимодействия немецких и финских войск на севере страны. Об итогах переговоров читаем у Йокипии: «Вести борьбу за район Петсамо финны, по мнению Бушенхагена, не хотели. Все операции на самом севере Финляндии возлагались на немцев; у финнов там даже отсутствовали войска. В отношении района Рованиеми интерес проявлялся уже в большей степени. В случае войны удар русских ожидался с направления Салла-Кандалакша, как это имело место во время „зимней войны“. По этой причине возможная немецкая помощь в данном регионе приветствовалась с большой радостью. Если бы возникла такая ситуация, могли бы финны, спрашивает Бушенхаген, защитить сосредоточенные в этом районе немецкие войска? Финны ответили положительно. Они могли бы разместить близ Кемиярви одну-две дивизии из дислоцированного в Оулу V армейского корпуса. Позднее эти части все же потребовались бы в южных районах страны. Между Кандалакшей и Кемью отсутствовали дороги, и поэтому финны считали целесообразным и возможным продвижение к последней из Куусамо через Ухту. На Петрозаводск финны намеревались – как уже заявлял генерал-лейтенант Хейнрикс генерал-полковнику Гальдеру – продвигаться только своими силами. Относительно Аландских островов генерал Айро заметил Бушенхагену (точно так же, как в декабре Талвела и в мае Хейнрикс), что финны допустят их захват немцами».
Что в этой ситуации делало финское правительство? По большому счету, Маннергейму была предоставлена полная свобода действий. Ответственность за переговоры с немцами была неофициально возложена на него. Финский историк Вейо Мери писал: «В Финляндии по-прежнему было два правительства – одно в Хельсинки, чья власть простиралась до восточной границы города, и Маннергейм. За отношения с Германией отвечал в большей степени именно он, но таково было желание самих немцев. Они считали, что нельзя верить ни демократии, ни парламенту, ни парламентарному правительству. Судьба у этих учреждений одна – их распускают, душат и свергают. В них и причина, и следствия упадка и разрушения нации. Отношениями с Москвой занималось правительство страны, которое согласовывало свои действия с послом Финляндии в Советском Союзе Паасикиви. Было подсчитано, что с сентября 1940 года по май 1941-го семьдесят финских офицеров побывали в Германии в качестве эмиссаров Маннергейма для ведения переговоров или обмена посланиями. Столь же регулярно немецкие офицеры и гражданские агенты Геринга посещали Финляндию».
Весной 1941 года количество встреч и совещаний немецких и финских военных на разных уровнях возросло в разы. Даже их простое перечисление через запятую заняло бы целую страницу. Иногда в Германии находилось сразу несколько финских делегаций. Переговоры вели представители военных разведок, военно-морского флота, военно-воздушных сил, Генеральных штабов двух стран.
В конце марта немцам было дано разрешение вербовать добровольцев в финский батальон СС. Вербовочный пункт был открыт в Хельсинки 9 апреля. В мае началась отправка добровольцев в Германию группами по 100–300 человек. Здесь тех, кто уже имел за плечами боевой опыт, немедленно отправили в состав моторизованной дивизии СС «Викинг». Остальных – почти тысячу человек – привезли в Вену, где и был создан тот самый финский батальон. Участие в боевых действиях он принял уже в 1942 году в составе все той же дивизии «Викинг».
Одновременно финны начали активно готовиться к участию в «Восточном походе» вермахта. Еще в начале февраля финский Генеральный штаб начал сбор информации о Восточной Карелии, которой предстояло стать едва ли не основным театром боевых действий. Обороняться финны не планировали, задача была наступать. В Генеральном штабе началась лихорадочная подготовка планов боевых действий.
В конце апреля – начале мая в Германию отправилась группа финских морских офицеров. Обсуждались, помимо всего прочего, вопросы сотрудничества двух флотов в Балтийском море, в том числе поставки немецких морских мин в Финляндию. Финские гавани должны были стать важной базой для Кригсмарине, позволяющей выйти в глубокий фланг советскому Балтийскому флоту уже в самом начале войны.
Решающая стадия военных переговоров пришлась на май. В начале месяца германская сторона составила памятную записку, в которой говорилось буквально следующее:
«1. Надо подчеркнуть, что концентрация (войск) на границах Советского Союза вынуждает Германию к ответным мерам.
2. Задача – напасть самим, прежде чем это успеет сделать противник. Захват Прибалтики и Ленинграда лишит Балтийский флот Советского Союза его опорных баз. Отдельной операцией будет обеспечена безопасность Петсамо и захвачена важная опорная база в Мурманске. Это произойдет, с одной стороны, прямо из Петсамо, с другой – наступлением из Саллы на Кандалакшу с последующим продвижением на север „вдоль канала к Ледовитому океану“. Поскольку для этой операции необходимо перебросить морем усиленную немецкую дивизию в порты на Ботническом побережье (Финляндии), а оттуда железнодорожными составами в район Рованиеми, требуется подготовить сотрудничество с немцами, чтобы оно могло начаться около 15 мая.
3. На армию Финляндии возлагаются следующие задачи:
