– Я… – Елагин закашлялся, – я не верю тебе, тварь. Ты все подстроил…
– Да мне плевать, веришь ты или нет, – равнодушно бросил Пастор. – Я знаю, что рано или поздно от вашей семьи ничего не останется, а это именно то, чего я добивался столько лет. Твоя дочь уйдет первой, потом ты. Следом – твоя жена. Впрочем, мне фиолетово ее будущее. Она сейчас совершенно одна, кстати. Ломает голову, где найти деньги для банка, и наверняка жалеет, что приняла решение уйти из семьи…
– Дай мне телефон, – дрогнувшим голосом попросил Сергей Викторович. – Что тебе сделал ребенок? Дай мне позвонить дочери и прекратить это безумие. Оставь хоть ее в живых!
– Ага, щаз, – с насмешкой сказал Пастор. – Извини, батарея села. Да и о чем тебе говорить с дочерью? Между вами давно громадная стена, ты сам об этом, наверное, из ее переписки узнал. Вот только ты этой стены в упор не видел. И знаешь, что самое смешное? У тебя был шанс повлиять на ее решение. Вот только когда ты был нужен Вике, тебя рядом не оказалось. Ты решал свои вопросы. Работа, жена и прочая лабуда. Теперь поезд ушел. Я хочу, чтобы ты уяснил одну деталь, урод. Твоя Вика приняла решение умереть сознательно. Она сама хочет уйти из жизни. Понял? Тот, кто с ней общался в Сети, просто вел ее по тропинке за ручку, чтобы она не заблудилась. Никто твою Вику под поезд толкать не собирается. Никто ее насильно взрывать не собирается. В этом-то и заключается высший пилотаж – аккуратно провести по нужной тропинке к цели. И мне это удается.
– Ты мерзкая гадина, – выдавил Елагин. – Будь проклят ты и весь твой род.
– Э, нет! Это ты – мразь и тварь – довел свою дочь до этого решения! Ты виновен в ее выборе! И я дам тебе последний совет, – выпалил Пастор, словно не слыша пленника. – Сделай это одновременно со своей дочерью. Я принесу тебе часы, и ровно в семь утра встань на табуретку. Это ведь так просто!
– Убирайся, – прохрипел Сергей Викторович, закрывая лицо руками.
– Подумай над моими словами, – сказал Пастор. – Сделай хоть один мужской поступок в своей жизни. В противном случае ты будешь валяться здесь, с загаженным ведром в обнимку, зная, что твоя дочь мертва.
– Убирайся! – закричал Елагин.
– Спокойной ночи, – улыбнувшись, произнес Пастор.
Окошко захлопнулось.
«Три часа. Боже, три часа, и моя дочь погибнет», – в ужасе думал Сергей Викторович, судорожно обхватив голову руками.
Нервы его не выдержали, и он распластался на грязном полу, завыв, словно смертельно раненный зверь.
Ховринская больница
Утро выдалось пасмурным. Ветер торопливо гнал седую пелену облаков, набухших влагой, он словно боялся, что теплые лучи проснувшегося солнца успеют проникнуть в стремительно уменьшающиеся островки чистого неба.
Заброшенное здание недостроенной больницы в Северном округе столицы раскинулось громадным треугольником, от каждого конца которого отходило по два крыла, соединенных 3-этажными переходами.
За все время существования это исполинское мрачноватое здание, получившее в обиходе название «Амбрелла» за свое сходство со знаком биологической опасности, обросло таким множеством леденящих кровь легенд и нехороших историй, что опровергнуть или подтвердить сейчас их уже было не так-то просто. В любом случае пустующие коридоры и помещения больницы, окутанные вязким сумраком, на протяжении многих лет буквально магнитом притягивают к себе всевозможных маргинальных представителей общества, начиная от бомжей и криминальных элементов до сталкеров, отправителей всевозможных жутких культов и просто любителей острых ощущений…
Дельфин с Роем приехали сюда за два часа до акции. Дельфин достал из спортивного рюкзака небольшой светодиодный фонарик. Встав на стул, он прикрутил его проволокой к проводу, торчащему из потолка, и нажал на кнопку. На пропахшие сыростью и плесенью стены легли мягкие блики холодноватого света.
– Темновато, – заметил Рой, заглянув в подвальный отсек.
– В самый раз, – не согласился Дельфин. – Они сюда не пялиться друг на друга придут…
Он слез со стула, шагнув к заранее приготовленным стульям.
Постояв немного, Рой вышел наружу, скользнув взглядом по серым стенам заброшенной больницы, которые были испещрены многочисленными надписями и рисунками.
– Здесь, по ходу, живодерней занимались, – заметил он, пнув носком ботинка истлевший скелет кошки. – Вон пентограммы повсюду.
– Чего тут только не делали, – отозвался Дельфин, расставляя старые искореженные стулья в форме круга так, чтобы они располагались спиной друг к другу. – Я давно это место заприметил, оно просто манит… Кстати, эта больничка постепенно уходит вниз. Тут ведь в восьмидесятых болото было. Его осушили, но все равно чего-то в расчетах накосячили. Теперь почти весь подвал затоплен, кроме пары ответвлений. Это одно из них.
Рой остановился у стены, на которой красной краской было намалевано:
«Больница эта – край чудес, зашел в нее и там исчез!»
– Давай установим камеру, – позвал Дельфин, и Рой, сняв с плеча рюкзак, двинулся к напарнику.
Когда все настройки были завершены, Рой включил планшет, загрузил программу приема сигналов. Замерцало изображение с камер, разделившее экран на четыре сектора.
– Ловко, – заметил Дельфин, глянув через плечо. – Хорошо придумал, что на входе одну установили.
Они перешли в соседнее помещение, где лежали баллоны с пропаном.
– Получается, нас будет разделять только стена, – задумчиво произнес Рой, постучав костяшками пальцев по шершавой поверхности кладки.
– Именно. Так, горланить песни и плясать я бы не советовал, – сказал Дельфин.
– Привет, мальчики, – неожиданно раздался проникновенный женский голос, и мужчины вздрогнули. От дверного проема отделилась тень, и, когда Рой посветил, они увидели Ольгу.
– Явилась, не запылилась, – буркнул Рой, убирая фонарь.
– И тебе доброго утра, – улыбнулась женщина. Она достала тоненькую сигарету и с наслаждением закурила, выпуская наверх колечки дыма.
– Нашла место, где курить, – покосился на нее Рой. – Ты бы еще смолить начала рядом с открытой канистрой. Взлетим к едрене-фене, вот и все кино…
– Я буду очень осторожна, Рой.
– Ладно. Еще есть время, – сказал Дельфин. – Я пока спишусь со своей куклой. Следите за планшетом.
Он куда-то ушел, и звуки его шагов еще долго тяжелым эхом перекатывались по пустынному коридору.
– Рой, – позвала Ольга мужчину, и тот недовольно обернулся:
– Чего тебе?
– Не хочешь поговорить? Все равно делать нечего.
– Надо же, – фыркнул Рой, подходя ближе к ней. – Чем обязан такому вниманию?
Ольга аккуратно стряхнула пепел в небольшую выбоину в бетоне, в которой уже торчала измочаленная сигаретная пачка.
