– Наверняка, – пробурчала я.
– Хотя не думаю, что есть повод для беспокойства, – добавила Тилли в утешение, хотя ее лицо выражало крайнее беспокойство.
Голос мамы продолжал пробиваться сквозь доски пола. Слова звучали неразборчиво и отрывисто, и от этого становилось только хуже. Если бы я могла слышать все, что она говорит, то, наверное, немного успокоилась, потому как знала способность мамы превратить весь вечер в споры буквально ни о чем. Мне страшно хотелось, чтобы так же произошло и на этот раз, и я затаила дыхание, пытаясь найти хоть какой-то смысл в обрывках слов, но они бились о потолок, как мелкие камушки.
На фоне материнского голоса пробивался низкий извиняющийся голос отца. Один раз он все же умудрился прорезаться, и я услышала следующее: «Мне нечего больше добавить». А затем: «С чего бы это я стал лгать?» А затем голос его утонул в новой волне неразборчивых криков.
Тилли поставила куколку обратно на полку.
– Хотя довольно странно, почему это он не говорил прежде, что виделся с миссис Кризи. Правда?
Я слегка сдвинула галаго влево.
– Должно быть, просто выскользнуло из памяти, – ответила я.
Показалось, будто я говорю на каком-то иностранном языке.
6 июля 1976 года
Мы следовали за миссис Мортон по Хай-стрит. Она рассекала по тротуару, точно корабль, плавно огибая детские коляски, маленьких собачек и людей, которые остановились вытереть мороженое с подбородков.
Этот июльский день побил все рекорды жары. Небо обрело какой-то кислотно-синеватый оттенок, и даже облака, теснившиеся у горизонта, не могли испортить эту безупречную летнюю страничку, распростертую над нашими головами. Однако среди горожан выискались и недоверчивые. Мы проходили мимо людей с кардиганами, переброшенными через руку, мимо дождевиков, которые запихали в сумки для продуктов, а одна женщина несла зонт, грозно торчавший из-под мышки, точно артиллерийское орудие. Казалось, люди до сих пор не могут смириться с погодой, свято верят в то, что каждую минуту она может измениться, вот и носят постоянно с собой все эти вещи для пущей безопасности.
Миссис Мортон, даже не останавливаясь, умудрялась перемолвиться словечком с каждым, встреченным на пути. Моя мама всегда останавливалась, так и замирала в дверях магазина или на краю тротуара до тех пор, пока ручки сумок не начинали больно впиваться в ладони, а вот миссис Мортон умела вести разговор прямо на ходу, подавая тем самым пример каждому, кого вопросы приковывали к месту, точно якорем. Впрочем, она все же притормозила у магазина «Вулвортс», поглазеть на горы шезлонгов, выставленных прямо на тротуаре у дверей. Нас же с Тилли привлекали разные предметы в корзинах, которые казались нам просто необходимыми, – дартс для игр на лужайке, карманные стилофоны и бадминтонные ракетки, завернутые в целлофан. Тут же были выставлены целые горы ведерок и совков, формочки для строительства замков из песка, башня эта доходила Тилли до подбородка. Ближайший пляж находился в пятидесяти милях от нашего города.
Затем я уставилась через дверь на целую реку конфет под названием «Умные липучки».
– Может, войдем на минутку, а то уж больно припекает? – Я посмотрела на миссис Мортон.
– Но нам ведь надо в библиотеку, – возразила она.
– А то еще, не дай бог, солнечный удар случится. – Я обернулась на липучки. – Даже Анжела Риппон
[29] предупреждала.
Миссис Мортон проследила за направлением моего взгляда.
– Ничего, как-нибудь переживем, – сказала она. – Тут ходу три с половиной минуты.
Библиотека находилась в самом конце Хай-стрит, там, где на смену магазинам пришли бухгалтерские, адвокатские и архитектурные конторы с фронтонами в георгианском стиле и солидными медными табличками у входов. Все они смотрели на парк и мемориальную арку. Посаженные у ограды алые маки выцвели от солнца и стали тускло-розовыми. Обычно в библиотеку меня водила мама, но после повторного визита в дом констебля полиции Грина ее жизнь утратила связь с датами и временем. Каждые несколько часов мои родители ссорились. Мама упрекала папу во лжи, а отец обвинял мать в неадекватном поведении, после чего они принимались обвинять друг друга в откровенной глупости. Оскорбительные слова летали по комнате несколько минут, затем энергия у обоих иссякала, и они расходились в разные стороны с тем, чтобы встретиться позже где-нибудь на лестнице, или в холле, или за кухонным столом и все начать сначала.
Миссис Мортон толкнула дверь в библиотеку, мы с Тилли проскользнули внутрь у нее под рукой. После спальни это помещение было самым моим любимым местом в мире. Кругом ковры, высокие шкафы, тикающие часы и обитые бархатом кресла – уютно, как в гостиной. Здесь пахло неперевернутыми страницами и неиспытанными приключениями, и на каждой полке обитали люди, с которыми я никогда не встречалась, и места, которые я никогда не посещала. И всякий раз, зайдя сюда, я терялась в коридорах книг и в комнатах, обитых полированным деревом, и решала, в какое же путешествие пуститься.
Миссис Мортон достала из сумки мои последние взятые здесь книги и выложила их на стол.
– Книги Грейс Беннет вернула вовремя, – сказала библиотекарша. Затем похлопала по обложке каждой, посылая нам мелкие волночки воздуха. – В первый раз в кои-то веки.
Я одарила ее широкой улыбкой, протянула читательские билеты и нахмурилась. Руки у нее были в чернильных пятнах, синие полоски виднелись у основания ногтей.
У меня было пять билетов. А стало быть, я могла выбрать пять приключений.
Первым делом я решила навестить Аслана и Маугли. Ну, а затем Джо и Мег. Я читала эти книжки столько раз, что их персонажи успели стать моими друзьями, и мне достаточно было провести пальцем по корешку каждой книги, чтобы убедиться, что все на месте и все в порядке, – это прежде чем двигаться дальше и подумать о чем-то еще. Тилли указала на книжки, которые ей хотелось бы прочесть, и я оставила ее на маленьком стульчике за очень маленьким столиком с «Алисой в Стране чудес».
А затем прошла мимо миссис Мортон.
– Разве ты не в детской читальне? – спросила она.
– Я переросла ее, миссис Мортон. Мне уже десять.
– Но вот очень подходящие книжки для юных леди десяти лет.
В руках она держала какой-то роман. На обложке красовалась шляпа «Стетсон» с пробитой в ней в центре дымящейся дыркой от пули.
– Да, знаю. Я все уже перечитала, – сказала я.
– Неужто все?
– Ага.
Книга называлась «Пуля для Красавчика Барроукло».
– Мне надо расширять круг чтения, – заметила я.
Она вернула Красавчика Барроукло на полку.
– Что ж, только смотри, не слишком расширяйся.
