– Давай закажем тебе эти босоножки, Грейс, если они тебе так нравятся, – сказала она.
Я удивленно подняла глаза:
– Но мы не можем себе этого позволить. Мы же бедные.
– Мы вполне можем позволить себе выплачивать двадцать пять пенсов в неделю с рассрочкой на сорок восемь недель и щадящим первоначальным взносом. – Она потрепала меня по плечу и указала на зеленый кружок.
Я посмотрела на модные босоножки.
– Вообще-то, не думаю, что они мне подойдут, – пробормотала я. – И потом, я как-то уже привыкла к своим сандалиям.
Мама убрала волосы, упавшие мне на лоб, погладила по голове и одарила ослепительной улыбкой.
– Вроде бы полиция подъехала, – сказал папа.
Мы услышали, как, затихая, тарахтит мотор, затем – хлопают дверцы автомобиля, и папа бросился к окну, посмотреть, что происходит.
– Инспектор Хислоп, а с ним еще какой-то коп, – сообщил папа. – Забыл, как там его?..
– Грин? – спросила мама.
– Да, точно. Грин.
– Как думаешь, может, нашли Маргарет? – спросила она.
– Не знаю. – Отец еще немного раздвинул шторы. – Но все уже там, на улице.
Каталог «Кейз» упал на ковер, мама вскочила.
Когда мы вышли из дома, детектив Хислоп стоял в окружении целой толпы. Все кричали и забрасывали его вопросами: и мистер Форбс, и Мэй Рупер, и Тощий Брайан в куртке из кожзаменителя. И Дороти Форбс, которая размахивала руками и уже впадала в истерику. Капрал полиции Грин пытался призвать всех к порядку, детектив Хислоп выставил руки вперед и зажмурился, отказываясь открывать глаза до тех пор, пока все они не заткнутся. Мистер и миссис Капур стояли в дверях своего дома и взирали на происходящее с недоумением.
– Мне нужно перемолвиться словечком с мистером Кризи, если вы меня пропустите, – сказал детектив Хислоп. Он пытался подойти к дому номер восемь, но толпа потекла вместе с ним – целым потоком любопытных лиц.
Джон Кризи стоял на краю тротуара. Он был здесь единственным человеком, который не шумел.
– Все, что вы собирались сказать мне, можете говорить прямо здесь, – заявил он. – При всех.
И эти его слова возымели больше эффекта, нежели все призывы к порядку детектива Хислопа и капрала полиции Грина, – толпа мгновенно стихла.
Детектив оглядел присутствующих. Затем обернулся к капралу полиции Грину, который просто пожал плечами и вытащил из нагрудного кармана блокнот.
– Что ж, очень хорошо, – сказал Хислоп.
Затем выдержал паузу, и все мы молчали вместе с ним, ждали, затаив дыхание.
– Я приехал сюда сегодня, чтобы сообщить следующее: ваша жена явилась в один из полицейских участков засвидетельствовать, что она жива и находится в добром здравии.
Все в толпе дружно задышали снова, как мне показалось, ловили ртами воздух, а не выдыхали его.
– Так и знал, – сказал мистер Кризи. – Я ведь говорил вам, разве нет? Говорил, что она жива!
Никто ему не ответил. Все молчали, но мне показалось, что один голос я все же расслышала – кто-то в заднем ряду произнес: «О боже ты мой!»
– Где она была? – спросил Джон Кризи. – Она рассказала, почему ушла?
– Вроде бы говорила, что много о чем передумала, – ответил детектив Хислоп. – Использовала одно из новомодных выражений, которыми сейчас так увлекаются женщины. Что там она сказала, Грин?
Капрал полиции Грин заглянул в записную книжку.
– Сказала, что ей надо было пораскинуть мозгами, сэр, – ответил он.
– Именно, – детектив Хислоп удрученно покачал головой. – Пораскинуть мозгами.
Я определенно слышала, что и на этот раз в толпе кто-то тихо ахнул: «О боже ты мой!»
– Она просила передать это вам, – сказал детектив Хислоп.
Капрал полиции Грин протянул мистеру Кризи конверт.
Детектив взглянул на толпу.
– И еще сказала, что вы все поймете.
Джон Кризи смотрел на конверт, все мы смотрели тоже. Детектив Хислоп и капрал полиции Грин направились к патрульной машине.
– А она вернется домой? – крикнул им вдогонку мистер Кризи. – Она что-нибудь об этом говорила?
– О, думаю, да, сэр. – Детектив отворил заднюю дверцу полицейской машины и втиснулся на сиденье.
Капрал полиции Грин включил мотор, детектив Хислоп опустил стекло и окинул взглядом всех нас.
– И еще она сказала, что собирается сперва заскочить к нам в участок и переговорить кое о чем, – заключил он.
Полицейская патрульная машина отъехала. Мы провожали ее глазами до тех пор, пока она не скрылась за углом. Вокруг царила такая тишина, что мы еще целую вечность слышали урчание мотора.
Мистер Кризи так и застыл с письмом в вытянутой руке.
– Ты не собираешься вскрыть конверт, Джон? – спросил мистер Форбс.
Мистер Кризи перевернул конверт.
– Тут написан адрес. Всего одно слово: «Авеню».
– Стало быть, письмо адресовано всем нам? – спросила Шейла Дейкин.
Мистер Кризи кивнул. Потом вскрыл конверт и вытащил листок бумаги. Прочитал написанное, поднял глаза, нахмурился и стал перечитывать снова.
– Ну? – спросила Шейла. – Что там сказано?
– Я не понимаю… – Он снова уставился на листок.
– Ради бога, дружище, давай выкладывай, – сказал Гарольд.
Джон Кризи откашлялся, затем заговорил:
– Здесь сказано: «Евангелие от Матфея, глава 7, стих 1–3».
Все мы ждали продолжения.
– И это все? – спросила Шейла Дейкин.
– Что, черт побери, это означает? – Мистер Форбс вскинул руки к небу. – Эта женщина, она что, окончательно спятила?
Миссис Форбс и миссис Рупер переглянулись. А потом выпалили в один голос:
– «Не судите, да не судимы будете».
Дом номер двенадцать, Авеню
17 августа 1976 года
Шейла Дейкин рывком отворила дверь кладовой и принялась снимать банки с полок.
– Мам? Ты чего там делаешь?
Она помнила, что допила бутылку, но решила проверить, просто на всякий случай. Всегда стоило проверить. Иногда она просто забывала, куда что спрятала. Так что шанс оставался.
На пол посыпались макароны-«ракушки».
– Мам? – Лайза стояла в дверях, голова обмотана полотенцем.
– Да просто ищу кое-что, Лайза.
Может, есть еще одна, где-то под раковиной. Она помнила: как-то раз запрятала одну бутылку там. Кажется. Она обошла Лайзу и гладильную доску.
