Лекси и ее муж Стюарт жили в Сент-Олбансе, в квартале, где было много молодых мамочек и ребятишек.
После Дарема Лекси прошла курсы переквалификации и устроилась учительницей истории в местную среднюю школу. Там она познакомилась со Стюартом — он работал в школе завучем, и с тех пор они были неразлучны.
— А где Стюарт?
— На родительском собрании. Я, к счастью, еще вчера со всем разделалась. Так, малыши, пора надевать пижамки. Вперед!
— Но мы хотим поиграть с тетей Келли… — заныл Альфи.
Келли опустилась на корточки и обняла племянника.
— Знаешь что? Давайте вы переоденетесь в пижамы, почистите зубки, а потом я приду уложить вас спать. Время щекотки! Идет?
— Идет! — Мальчишки побежали на второй этаж.
— Легко же их уговорить.
— Ты бы так не сказала, если бы приехала полчаса назад. Они тут наревелись вдосталь. В общем, мальчики уже поужинали, и я подумала, что мы уложим их спать, а потом спокойно сядем за стол. Я приготовила ризотто с грибами.
— Звучит замечательно.
У Келли пискнул телефон, и она нахмурилась, глядя на экран.
— Что-то случилось?
— Прости, это по работе. Мне придется ответить. — Она набрала сообщение, подняла голову и наткнулась на неодобрительный взгляд Лекси.
— Ты зависима от этой штуки. В этом-то и состоит проблема со смартфонами: ты будто весь свой кабинет в кармане носишь. И отключить его нельзя. — Лекси отказывалась покупать айфон, расхваливая преимущества своей старенькой «Нокии»: мол, ну и что, что кирпич, зато три дня заряд аккумулятора держит.
— У меня же ненормированный рабочий день. Это у вас работа заканчивается в три часа и все лето — отпуск.
На это Лекси ничего не ответила. Келли прочла новое входящее сообщение, написала сообщение в ответ. На Ливерпуль-стрит произошла драка, Свифт прибыла на место преступления первой и, когда хулиганов арестовали, сняла показания со свидетелей. В толпе была одна пожилая женщина, и Келли поддерживала связь с ее дочерью, которая хотела, чтобы мать была в курсе продвижения дела.
— На самом деле она хочет, чтобы я сказала, мол, злоумышленники за решеткой, — сказала Келли, объяснив Лекси ситуацию. — Ее дочка говорит, что мама боится выходить на улицу, боится, что эти парни ей навредят.
— А они за решеткой?
Свифт покачала головой:
— Они еще подростки, без приводов в полицию. В лучшем случае их направят на общественные работы, в худшем они отделаются предупреждением. На самом деле они не представляют для этой старушки опасности, но она так не считает.
— Но ведь не твоя задача успокаивать ее и ее дочь? Разве у вас для этого нет штатных психологов?
Келли вздохнула:
— Я не рассказываю тебе, как учить детей, Лекс…
Сестра примирительно подняла руки:
— Ладно-ладно, я же не вмешиваюсь. Но ты не могла бы для разнообразия отключить телефон и побыть моей сестрой, а не копом? — Она умоляюще посмотрела на Свифт, и той стало стыдно.
— Конечно. — Келли уже собиралась отложить телефон, когда на экране высветился номер Кэтрин Таннинг. Она виновато посмотрела на Лекси. — Прости, это…
— По работе. Понимаю.
«Но она не понимает, — подумала Келли, проходя в гостиную, чтобы поговорить с Кэтрин. — Никогда не понимала».
Глава 9
Полицейский участок на Кеннон-стрит находится всего в паре минут от моего офиса. Я, наверное, тысячу раз проходила мимо, не замечая его. Он мне был не нужен. Несмотря на обезболивающие, которые я сегодня приняла, головная боль не прошла — а теперь еще и начали ломить руки и ноги, что явно не связано с похмельем. Наверное, я чем-то заболеваю. Стоит подумать об этом, как мне сразу становится хуже, словно само признание болезни позволяет вирусу укорениться в моем теле.
Опустив вспотевшую ладонь на дверную ручку, я чувствую иррациональный приступ паники — наверное, ее ощущают даже законопослушные люди, когда мимо проезжает полицейская машина. Джастин уже много лет ничего плохого не делал, но я до сих пор с потрясающей ясностью помню тот первый телефонный звонок из полиции.
Не знаю, когда Джастин начал воровать, но я уверена, что поймали его не во время первой кражи. В первый раз люди обычно пытаются вынести из магазина что-то мелкое, верно? Коробку конфет, диск. А вовсе не двадцать пять упаковок бритвенных станков, особенно если ты еще слишком маленький, чтобы бриться. И в первый раз ты не наденешь куртку с аккуратно надрезанной сверху подкладкой, чтобы забросить в нее украденное. Джастин ни слова не сказал об остальных. Признался в краже, но не сказал, для кого он это сделал и зачем ему все эти бритвы. Он отделался предупреждением — и ничуть не расстроился, будто речь шла всего лишь о выговоре в школе.
Мэтт был в ярости: «Ты теперь вечно будешь состоять на учете в полиции!» — «Пять лет, — поправила его я, вспомнив, что мне сказали в участке. — Потом срок давности преступления истечет и Джастин обязан будет говорить об этом нанимателю, только если тот спросит его прямо». Мелисса уже знала, конечно. Как знала о драках, в которые он постоянно ввязывался, и о том, как я испугалась, найдя у него в комнате пакет травы.
«Он же подросток, — помню, сказала она, налив мне бокал вина в утешение. — Перерастет». Так и вышло. Или он стал осторожнее и больше не попадался. Как бы то ни было, после того как Джастину исполнилось девятнадцать лет, больше нас с полицией ничего не связывало. Я думаю о том, что сейчас Джастин стоит за стойкой в модном фартуке Мелиссы, готовит горячие бутерброды и болтает с покупателями. От этой мысли мои губы растягиваются в улыбке.
Дежурный полицейский сидит за стеклянной стойкой, как на почте, и общается с посетителями через небольшое окошко, куда можно просунуть документы или мелкие предметы.
— Я могу вам помочь? — спрашивает он таким тоном, что становится ясно: помогать ему совершенно не хочется.
Голова у меня раскалывается, трудно подобрать слова:
— У меня есть кое-какая информация о совершенном убийстве.
— Продолжайте. — Во взгляде полицейского вспыхивает интерес.
Я протягиваю в окошко газетную вырезку. В углу стойки, прямо под стеной, виднеется затвердевшая жвачка, которую кто-то раскрасил синей шариковой ручкой.
— Это статья в сегодняшнем выпуске «Лондон газетт» об убийстве в Масвелл-Хилл.
Дежурный, шевеля губами, просматривает первый абзац статьи. Рация на столе за его спиной потрескивает. В «Лондон газетт» приведено мало подробностей: Таня Бекетт была учительницей в начальной школе на Холловей-роуд. Домой она уходила около половины четвертого, садилась в метро и ехала от «Арчвей» до «Хайгейт», потом пересаживалась в сорок третий автобус до остановки «Крэнли-Гарденс». В статье приводились слова ее парня: «Я должен был встретить ее с автобуса, но шел дождь, и Таня попросила меня остаться дома. Как бы я хотел это изменить!» На фотографии в статье он обнимает Таню, и я думаю, не он ли ее убийца. Так все считают, верно? Большинство жертв знакомы со своими убийцами.
