— Если в той газете действительно была моя фотография, то теперь со мной что-то случится. Что-то плохое.
В горле саднит, ком мешает сглотнуть.
— Полиция считает, что есть какая-то связь между объявлениями и тем убийством?
Наконец-то мы выбираемся из лабиринта переулков и я вижу Саус-Серкулар-роуд. Почти приехали. Глаза жжет настолько, что больно открывать. Я моргаю, пытаясь хоть немного их смочить.
— Дежурный, похоже, воспринял мою проблему всерьез. — Мне трудно сосредоточиться на его словах. — Но я не знаю, как к этому отнесется следователь. Я еще не сказала ему о моей фотографии — не было возможности.
— Все это странно, Зо.
— И не говори. Когда я увидела этот снимок, подумала, что схожу с ума. По-моему, Саймон до сих пор так думает.
— Он тебе не верит? — Мэтт резко поворачивает ко мне голову.
Я злюсь на себя. Как будто Мэтту требуются дополнительные причины, чтобы невзлюбить Саймона.
— Он думает, что происшедшему есть рациональное объяснение.
— А ты как думаешь?
Я молчу. «Я думаю, что меня убьют».
Мы останавливаемся перед домом, и я открываю сумочку.
— Позволь заплатить тебе за проезд.
— Ну уж нет.
— Ты не должен тратиться на меня, Мэтт, это несправедливо…
— Не нужны мне твои деньги, Зо! — рявкает он. — Убери их. — Затем его голос смягчается. — Давай я проведу тебя в дом.
— Я сама справлюсь.
Но когда я выхожу из машины, ноги у меня подгибаются и Мэтт едва успевает меня подхватить.
— Вижу, как ты справишься.
Он забирает у меня ключи, открывает входную дверь и нерешительно останавливается.
— Все в порядке, — говорю я. — Саймон на работе.
Я слишком больна, чтобы мне было стыдно за эту фразу. Я вешаю сумку и пальто на вешалку, и Мэтт помогает мне подняться на второй этаж. Там он останавливается, не зная, где спальня, и я указываю на дверь рядом с комнатой Кейти.
— Дальше я сама разберусь, — говорю я.
Но Мэтт, не обращая на это внимания, открывает дверь и заводит меня в комнату под руку.
Он откидывает одеяло с левой стороны кровати. Когда мы были женаты, я спала слева. Но теперь на прикроватном столике слева лежат вещи Саймона: книга, домашние очки, мелочь, обитая кожей коробочка для часов. Если Мэтт что-то и замечает, он ничего не говорит.
Не раздеваясь, я забираюсь на кровать.
Когда Саймон меня будит, в комнате темно и приходится включать бра.
— Когда я пришел домой, ты уже спала. Заболела? — шепчет он, зажимая ладонью мой мобильный. — Тут звонит какой-то полицейский. Что происходит? Что-то случилось?
Мне жарко, я вспотела, голова раскалывается, и мне едва удается приподняться. Я тянусь за телефоном, но Саймон не отдает мне его.
— Почему тебе звонят из полиции?
— Потом объясню, — хрипло говорю я. Приходится откашляться.
Саймон вручает мне мобильный и присаживается на край кровати. У меня все еще жар, но после сна я чувствую себя немного лучше.
— Алло, это Зоуи Уолкер.
— Миссис Уолкер, это инспектор Рампелло из отдела убийств уголовной полиции Северо-Западного Лондона. Насколько я понимаю, вы хотели поговорить со мной. — Голос у него рассеянный. Ему скучно, или он устал. Или и то и другое.
— Да, — говорю я. — Сейчас я дома, может, вы могли бы прийти?
— Да что случилось-то? — Саймон потрясенно всплескивает руками.
Я качаю головой, злясь, что он отвлекает меня. Дома у нас плохая связь, и я едва слышу, что говорит Рампелло.
— …вероятно, больше ничего не нужно.
— Простите, что вы сказали?
— Насколько я понимаю, вы не были знакомы с Таней Бекетт лично?
— Нет, но…
— И вы не знаете, работала ли она в службе секса по телефону или эскорт-услугах?
— Нет.
— Хорошо. — Следователь говорит быстро и отрывисто, будто после меня ему предстоит созвониться еще с толпой свидетелей. — Итак, фотография Тани появилась в рубрике рекламы секс-индустрии во вчерашнем выпуске «Лондон газетт», в понедельник, шестнадцатого ноября. Верно?
— Да.
— И вы связались с нами, когда узнали ее фотографию в новостях сегодня утром?
— Да.
— Вы нам очень помогли. Спасибо за потраченное время.
— Но разве вам не нужно поговорить со мной? Взять показания?
— Если нам что-то потребуется, мы с вами свяжемся. — Он вешает трубку, не дослушав меня.
Саймон раздраженно смотрит на меня.
— Может, соизволишь объяснить, что все-таки случилось?
— Дело в той девушке. Которую убили. Я тебе сегодня показывала ее фотографию.
Тогда, как только новости о Бекетт закончились, я помчалась в спальню и разбудила Саймона.
— Что, если все это связано с объявлениями, Сай? — Голос у меня срывался. — Что, если кто-то размещает в газете фотографии женщин, которых собираются убить, и я следующая?
Саймон неуклюже прижал меня к себе.
— Дорогая, тебе не кажется, что ты слишком нервничаешь? Я как-то читал, что каждый год в Лондоне убивают сто человек. Сто человек в год! Это… сколько? Около восьми человек в месяц. Я понимаю, что это ужасно, но это никак не связано с рекламой в газете.
— В обеденный перерыв я схожу в полицейский участок, — решила я…
Судя по виду Саймона, он все еще считает, что я слишком бурно реагирую.
— Полиция восприняла твои показания всерьез? — спрашивает он, устраиваясь в изножье кровати.
Я поджимаю ноги, чтобы он не отдавил мне пальцы, и пожимаю плечами.
— Дежурный в участке вел себя очень мило. Но он позвонил следователю, который занимается этим делом, и тот не пришел, а теперь он говорит, что они у меня узнали все, что им было нужно, и позвонят, если захотят снять показания. — На глаза мне наворачиваются слезы. — Но они не знают о других фотографиях, о Кэтрин Таннинг, обо мне! — Я уже рыдаю, от головной боли я не могу толком думать.
— Ш-ш-ш… — Саймон гладит меня по голове и переворачивает раскаленную подушку, чтобы мне было удобнее лежать. — Хочешь, я перезвоню им?
— У меня даже номера их нет. Тот следователь сказал, что он из отдела убийств уголовной полиции Северо-Западного Лондона.
— Я все выясню. Дам тебе обезболивающее и стакан воды, а потом позвоню им. — Он идет к двери, потом поворачивается, будто только что заметив: — А почему ты на моей стороне кровати?
Я прячу лицо в подушку, чтобы не смотреть ему в глаза.
