— Я могу вам чем-то помочь? — громко осведомляюсь я.
Женщина, сидящая рядом, подбирает юбку, чтобы не прикасаться ко мне. Мужчина вспыхивает и отводит взгляд. Две девчонки напротив хихикают. Я стала одной из сумасшедших в метро, одной из тех, от кого стараются держаться подальше. Мужчина выходит на следующей станции. Больше он на меня не смотрел.
На работе я не могу сосредоточиться. Я обновляю сайт «Холлоу и Рид», но в какой-то момент ловлю себя на том, что уже в третий раз публикую на сайте рекламу того же офисного здания. В пять Грехем выходит из своего кабинета и садится в кресло напротив меня, где обычно устраиваются клиенты, ожидая встречи с моим боссом. Он молча вручает мне распечатку, которую я набирала сегодня утром: «Великолепная обстановка, отдельные кабинеты, залы для совещаний, отличный интернет, вежливые сотрудники на проходной».
Я смотрю на рекламное объявление, но не вижу, в чем проблема.
— За девятьсот фунтов в месяц?
— Черт. Пропустила ноль. Простите. — Я захожу на страницу сайта, чтобы исправить опечатку, но Грехем меня останавливает.
— Это не единственная твоя ошибка за сегодня, Зоуи. И вчера было не лучше.
— У меня был трудный месяц, я…
— И то, что случилось в машине недавно… Уверен, ты сама понимаешь, что я счел твою реакцию неподобающе иррациональной, не говоря уже о том, что меня это оскорбило.
Я вспыхиваю:
— Я вас неверно поняла, вот и все. Я проснулась, было темно и…
— Давай больше не будем об этом говорить. — Грехем кажется смущенным. — Слушай, прости, но я не могу позволить тебе работать здесь, пока ты думаешь о чем-то другом.
Я в ужасе смотрю на него. Он не может меня уволить. Только не сейчас, когда Саймон остался без работы.
— Я думаю, тебе нужно отвлечься от работы. — Грехем не смотрит мне в глаза.
— Со мной все в порядке, правда, я…
— Я выпишу тебе отпуск по состоянию здоровья, в документах укажу, что у тебя нервное перенапряжение.
Я думаю, что ослышалась.
— Так вы меня не увольняете?
— А должен? — Грехем встает.
— Нет, просто… Спасибо. Я правда очень ценю вашу помощь.
Он краснеет, но в остальном никак не реагирует на мои слова благодарности. Я еще никогда не сталкивалась с этой стороной личности Грехема Холлоу и подозреваю, что ему она тоже в новинку, как и мне. Естественно, уже через пару минут деловая хватка берет верх над сочувствием, и Грехем вручает мне пачку чеков и счетов, запихнув их в почтовый конверт.
— Вот, займешься этим дома. Счета по учету НДС нужно оформлять отдельно. Если что-то будет непонятно — звони.
Я еще раз благодарю его и собираю вещи. Надеваю пальто, прижимаю к груди сумочку. Иду к станции метро. На душе у меня становится легче, ведь теперь я, по крайней мере, могу не волноваться из-за работы.
Я как раз сворачиваю с Уолбрук-стрит на Кеннон-стрит, когда срабатывает моя интуиция. Холодок по спине. Ощущение, что за мной наблюдают.
Я оглядываюсь, но на улице полно народу. Вокруг меня — толпа. Никто не привлекает к себе внимания. Я жду на перекрестке, пока светофор переключится на зеленый, и подавляю в себе желание резко повернуться. Я чувствую чей-то взгляд на моем затылке. Мы переходим дорогу, меня подхватывает толпа, мы как стадо овец, и мне хочется оглянуться — где здесь волк в овечьей шкуре?
Но никто не обращает на меня внимания.
Может, это воображение играет со мной злую шутку, как сегодня утром, когда я испугалась того мужчины в темном пальто. Или как тем вечером, когда я решила, что парень в кедах бежит за мной, когда на самом деле он меня даже не заметил. Эта история с веб-сайтом расшатала мои нервы.
Мне нужно взять себя в руки.
Я поспешно спускаюсь по лестнице в метро, едва касаясь ладонью металлических поручней и подстраивая свой шаг под толпу вокруг. Люди рядом говорят по мобильному, прощаясь с собеседниками:
— Я как раз в метро спускаюсь.
— Сейчас связь может прерваться.
— Я перезвоню тебе минут через десять, как выйду из метро.
Я тоже достаю телефон и пишу сообщение Саймону: «Еду домой, со мной все в порядке».
Еще один пролет лестницы — и я в коридорах станции.
Шаги людей эхом отражаются от бетонных стен, все звуки меняются, а мои чувства словно обостряются, и я слышу каждый шаг за спиной: вот стучит каблучками какая-то женщина, стук усиливается, когда она обгоняет меня; мягко шлепают подошвы кед; звенят стальные набойки — старомодный звук, мало кто из мужчин в наши дни ставит такие набойки на обувь. Наверное, этот мужчина старше меня, думаю я, пытаясь отвлечься и представить себе, как он выглядит: костюм от лучшего портного, сшитые на заказ туфли, седые волосы, дорогие запонки. Этот мужчина не следит за мной, он просто идет домой, к жене и псу, он торопится в свой коттедж в Котсуолде.
Но жжение в затылке не ослабевает. Я достаю проездной, но у турникета отхожу в сторону и прислоняюсь к стене с картой метро. У турникетов толпе приходится замедлиться, пассажиры переминаются с ноги на ногу, топчутся на месте, как будто не могут просто подождать. Время от времени этот поток нарушают люди, которые не знают правил: например, забывают вовремя достать билет и теперь судорожно роются в карманах или сумках. Толпа недовольно ворчит, пока билет все-таки не находится, и поток пассажиров продолжает свое движение. Никто не обращает на меня внимания. «Это все в твоей голове», — говорю я себе, повторяю эту фразу вновь и вновь, надеясь, что мое тело поверит гласу разума.
— Извините, разрешите…
Я отхожу в сторону, чтобы женщина с маленьким ребенком могла посмотреть на карту за моей спиной. Пора ехать домой. Я прикладываю проездной к турникету и на автопилоте иду на платформу линии Дистрикт. Вначале я направляюсь к концу платформы, но затем вспоминаю совет констебля Свифт: «Поезжайте в другом вагоне. Поступайте иначе, чем обычно». Я резко разворачиваюсь на каблуках и иду в начало платформы. Краем глаза я замечаю какое-то поспешное движение — что-то прячется от моего взгляда. Что-то? Нет, кто-то! Кто-то прячется? Кто-то не хочет, чтобы я его увидела? Я всматриваюсь в лица стоящих вокруг людей. Я никого не узнаю, но что-то в увиденном только что показалось мне знакомым. Может быть, это Люк Фридланд? «Люк Харрис», — напоминаю я себе. Его выпустили под залог, но он не соблюдает предписание держаться от меня подальше.
Мое дыхание ускоряется, и я заставляю себя медленно выдохнуть, сложив губы трубочкой. Даже если это Люк Харрис, что он может сделать на людной платформе? Но я на всякий случай отступаю от края, когда слышу грохот приближающегося поезда.
В центре пятого вагона есть свободное место, но я пробираюсь в самый конец вагона, чтобы видеть всех, кто входит. Свободных мест на самом деле хватает, но с десяток людей остаются стоять, как и я. Какой-то мужчина отворачивается от меня, смотрит в другую сторону. На нем пальто и шляпа, я не могу разглядеть его лицо. Меня охватывает то же ощущение: что-то знакомое и в то же время тревожащее. Я достаю из сумки ключи, брелок — деревянная буква З, которую Джастин сделал для меня на уроке труда в школе. Я крепко сжимаю брелок в кулаке, а ключи просовываю между пальцев — получается что-то похожее на кастет, — а затем прячу руку в карман.
