— Даже как-то обидно, Зоуи. По-моему, ты меня недооцениваешь. — Мелисса отворачивается, и я понимаю, что она лжет.
Она ни за что не смогла бы провернуть все это в одиночку. Нейл действительно в командировке? Или он в доме, на втором этаже? Подслушивает нас? Ждет, пока Мелиссе понадобится помощь? Я нервно поглядываю на потолок. Мне почудилось, или где-то в доме скрипнула половица?
— Пятнадцать минут уже прошло, — отрывисто бросает Мелисса, взглянув на часы. — У меня нет доступа к камерам в вагонах метро, но вскоре мы увидим, как Кейти переходит на «Канада Уотер».
Она переключается на очередную камеру, и я вижу новую станцию. Три учителя в ярких куртках оттесняют от края платформы группку школьников. Подъезжает электричка, я высматриваю Кейти, но не нахожу ее. Мой пульс учащается: вдруг с ней уже что-то случилось? В пути от «Кристал Пэлас» до «Канада Уотер»? Но затем я замечаю ее белое пальто. Руки все еще в карманах. Кейти крутит головой, высматривая опасность. Я с облегчением вздыхаю.
Затем она исчезает с экрана, и, хотя Мелисса подключает еще две камеры, в следующий раз мы видим ее только на платформе Юбилейной линии. Кейти стоит близко к краю, и мне хочется сказать ей, чтобы она отступила назад, ведь ее могут толкнуть под поезд. Эта трансляция с камер наблюдения напоминает мне фильм, в котором вот-вот должно произойти что-то ужасное, но главный герой об этом даже не подозревает, и зрителям хочется предупредить его, крикнуть, чтобы он не натворил глупостей: «Не выходи на улицу, обрати внимание на тот странный звук… Ты что, сценарий не читал?! Не знаешь, что случится потом?!»
Но Кейти, в отличие от главных героев фильмов ужасов, читала сценарий. Она знает, что ей грозит опасность, пусть еще и не догадывается, от кого она исходит.
За спиной Кейти — какой-то мужчина. Вон еще один, слева. Смотрит на нее. Я не вижу его лица — камера слишком далеко, но его голова повернута в ее сторону, он будто осматривает мою дочь с головы до ног. Подходит ближе, и я хватаюсь за край сиденья, подаваясь вперед в тщетной попытке разглядеть подробности. На платформе есть и другие люди. Почему они не обращают на него внимания? Они ведь не увидят, если он что-то сотворит! Раньше я всегда чувствовала себя в безопасности в метро. Столько камер, столько людей вокруг. Но на самом деле никто не присматривает за остальными. Каждый словно едет в своем отдельном мирке, крошечном мыльном пузыре, равнодушный к тому, что может случиться с другими пассажирами.
Я шепчу ее имя, и Кейти, словно услышав меня, оглядывается. Смотрит на того мужчину. Он делает еще один шаг — и она отступает. Я не могу понять, напугана она или нет? Кейти идет к противоположной стороне платформы. Мелисса ерзает в кресле, пристально смотрит на экран, но она, похоже, ничуть не напряжена: откинулась на спинку, опустила локти на подлокотники, соединила кончики пальцев под подбородком, на губах играет улыбка.
— Потрясающе, — говорит она. — Мне всегда нравилось, что женщины не подозревают об охоте на них, но такая ситуация тоже представляет определенный интерес. Игра в кошки-мышки в метро. Можно предлагать клиентам и такой вариант — за дополнительную оплату, конечно.
От ее равнодушия меня охватывает ярость.
Мужчина на платформе не последовал за Кейти, но, когда подъезжает электричка и пассажиры выходят из вагонов, я вижу, как он в сутолоке проталкивается к моей дочери. Добраться до нее он не успевает, но от этого мне не легче — он все-таки сел в тот же вагон, что и Кейти.
— Ты можешь подключиться к камере в вагоне? Мне нужно узнать, что там происходит! Я хочу это увидеть!
— Невозможно оторваться, верно? Нет, я пыталась получить доступ, но взломать эту систему не удалось. У нас с тобой… — она сверяется с таблицей в компьютере, — семь минут до того, как Кейти доедет до станции «Ватерлоо». — Она барабанит пальцами по столу.
— В вагоне полно людей. Никто не станет нападать на девушку в забитом вагоне метро. — Я говорю это скорее себе, чем Мелиссе.
Если Кейти закричит, кто-то придет ей на помощь? Я всегда учила ее, что если что-то происходит, то нужно обратиться за помощью к окружающим. «Старайся крикнуть погромче, — говорила я. — Если к тебе прижмется какой-то извращенец, не разговаривай с ним, говори с остальными. Закричи: «Немедленно убери руки!» Пусть весь вагон знает. Может, окружающие ничего и не сделают, но он тут же отпустит тебя, вот увидишь».
От станции «Ватерлоо» до «Лестер-сквер» — всего четыре минуты. Так сказала Мелисса. Но каждая секунда тянется часами. Как только Кейти пересаживается на Северную линию на «Ватерлоо», Мелисса переключается на новую камеру. Теперь на экране видны эскалаторы, ведущие на поверхность, к выходу со станции «Лестер-сквер».
Мы сидим в тишине.
— Вон она. — Мелисса указывает на Кейти на экране.
И я сразу замечаю того же мужчину. Он следует за Кейти по платформе, он уже в нескольких метрах от нее… Сердце болезненно сжимается у меня в груди.
— Тот мужчина… — Я осекаюсь. Что тут можно сказать?
— Настойчивый, да?
— Ты знаешь, кто он? Кем работает? Сколько ему лет? — Не понимаю, почему сейчас это имеет для меня такое значение.
— Анкету Кейти скачали почти двести человек, — отвечает Мелисса. — Это может быть любой из них.
Мужчина протискивается мимо женщины с детской коляской. Кейти ступает на эскалатор.
«Поторопись!» — мысленно призываю я, но Кейти останавливается. Мужчина поспешно поднимается за ней, маневрируя среди стоящих на эскалаторе людей, и останавливается за ее спиной. Он что-то говорит. Кейти качает головой, но в этот момент они исчезают с экрана.
— Следующая камера! Переключись на следующую камеру!
Мелисса наслаждается моей паникой и нарочито медленно нажимает на клавиши. На «Лестер-сквер» много людей, и, когда картинка на экране наконец-то меняется, я не сразу вижу Кейти. Она идет рядом с тем мужчиной. Что-то не так. Мое сердце выскакивает из груди. У Кейти изменилась походка, она идет согнувшись. Голова опущена, и, хотя моя девочка не сопротивляется, по ее позе понятно, что она не может сбежать. Присмотревшись, я понимаю, что мужчина правой рукой сжимает ее предплечье, а левой вцепился ей в запястье. Должно быть, у него оружие. Наверное, он ей угрожает. Иначе почему она не кричит? Не пытается бороться?
Кейти направляется к турникетам, ее рука неестественно вывернута. Рядом с картой метро стоят два контролера, они болтают о чем-то, и я надеюсь, что они заметят происходящее, но контролеры не обращают на Кейти внимания. Как подобное может происходить средь бела дня? Почему никто не видит того, что вижу я?
Я неотрывно смотрю на экран.
Как только Кейти доберется до турникетов, мужчине придется ее отпустить, верно? Это ее шанс сбежать. Я знаю Кейти, она прямо сейчас планирует побег — думает, в какую сторону бежать, каким выходом воспользоваться. Адреналин бурлит в моих венах. Кейти справится. Она сбежит от него.
