— Что вы делаете?
Но никто девушку и не слушал. Кто-то из подручных дяди Феодора и впрямь тут же стянул с Игнатия брюки, откуда-то возникла деревянная лавка, появились длинные прутья. Катерина и охнуть не успела, как Игнатия уже уложили лицом вниз на лавку и, не слушая его протестов и воплей, крепко привязали к ней.
— Не может быть, — шептала Катя. — Не станут же они его в самом деле пороть?
Но даже ей самой становилось очевидно, что будут. После того как Игнатий был основательно обездвижен, дядя Феодор взял один из прутьев и со знанием дела попробовал его в воздухе. Раздался тонкий противный свист, от которого у Кати внутри все так и замерло. Ей еще не верилось, что все происходит у нее на глазах и на самом деле. Ну не могут же в двадцать первом веке вот так прилюдно сечь человека. На улице! При всех! Невероятно!
Но кажется, остальные не видели в этом ничего необычного. Толпа расступилась, чтобы дать Феодору возможность для маневра. Тот взмахнул рукой и…
— А-а-а-а! — завопил Игнатий, дернувшись от первого удара.
На его задней части появилась и вспухла узкая красная дорожка.
— Десять ударов! — торжественно провозгласил Феодор. — По блату! И один для почину!
Второй удар пришелся чуть ниже первого, на сей раз красная полоса мигом вздулась и взбухла. От второго удара на теле Игнатия проступили капельки крови. Третий и четвертый заставили его извиваться и выть от боли. Катьке даже стало его жалко. И к тому же ей было страшно. А вдруг следующей окажется уже она? Если ее высекут вот так же при всех, она этого не выдержит. Она просто умрет. Да, умрет. И делайте с ней потом что хотите.
А порка между тем шла своим чередом. Феодор отхлестал Игнатия от души, потом сделал знак своим подручным, что можно отпускать. Веревки сняли, Игнатий смог подняться даже без посторонней помощи.
— Ну спасибо вам, дяденька, — пробормотал он, подтягивая штаны.
Лавка и розги тут же исчезли, словно бы их и не было никогда. Но толпа расходиться не спешила.
— Ну что? — обратился повеселевший горбун к Игнатию. — Поучился у меня почтению? То-то! Будет тебе впредь наука.
Катя ожидала, что Игнатий ответит вредному старикану что-то такое резкое, но Игнатий после порки что-то совсем сдулся. Катька с презрением покосилась на своего знакомого. А еще драться собирался. Кулаками размахивал. Хорохорился перед ней. Обещал кому-то и что-то показать. И что показал? Голую исполосованную свою задницу? Стыдно сказать! Оказалось, что Игнатий из породы тех, про кого говорят, что он молодец против овец. Ну а против молодца-то он оказался и сам овца!
Теперь Катя до некоторой степени понимала причину уважительного отношения местных обитателей к Феодору и всему тому, что от него исходило. Если он так лихо розгами со всеми тут орудует, то понятно, почему нет желающих оспаривать его приказы.
— Поговорить со мной хотел? — величественно обратился Феодор к пленнику. — Ну пойдем тогда в дом. Поговорим.
И Феодор сам первый пошел впереди всех. Все еще поддерживающий штаны Игнатий пошел следом. А последней двинулась Катя. Ее-то никто не приглашал, но и оставаться на улице было тоже как-то глупо. Прибытие их в Залесье произошло несколько иначе, чем представлялось Катюше. И она терялась в догадках, не зная, чего еще ожидать от эксцентричного хозяина поселка.
Но чутье, это верное женское чутье, подсказывало ей, что лично для нее тут не будет ничего хорошего. И от волнения кожа девушки то и дело покрывалась мелкими мурашками — верным признаком надвигающихся на нее неприятностей.
Как и описывали старушки-отшельницы, дом Феодора был и впрямь похож на боярский терем. Высокое резное и ярко расписанное диковинными цветами и причудливыми животными да птицами крыльцо. Массивные бревна сруба. Широкие ступени. Высокие потолки да ажурные окна. Все это внушало мысль о том, что в доме живет человек в высшей степени уважаемый и достойный.
Хотя сам дядя Феодор впечатления такого уж достойного не производил. Ростом для этого не вышел. Горб мешал. Да и нрав хозяин поселка имел сварливый и злобный. Но был он умен — что есть, того не отнять. И власть любил. А еще больше власти тот почет, который эта власть ему давала.
Придя домой, Феодор позволил прислуге снять с себя богатую тяжелую шубу. И пока одни разоблачали его сверху, другие слуги, опустившись на четвереньки, стягивали с хозяина сапоги. Катя только глазами моргала. Добро бы такое происходило веке в четырнадцатом ну в шестнадцатом, в восемнадцатом, наконец. Но в двадцать первом? Это что же творится? Куда мы катимся? В какое мракобесие и средневековье? И почему все эти люди выглядят так, словно бы служить горбуну есть высшее на этом свете для них счастье?
В зале Феодор устроился на высоком резном троне. Да, это был самый настоящий трон, назвать его стулом было все равно, что назвать динозавра ящерицей. Величественное и явно очень тяжелое сооружение, украшенное снова резьбой и росписью красками по гладкому дереву. Рядом стоял тяжелый посох, который Феодор тут же взял в руки и вроде как даже ростом повыше сделался.
— О чем поговорить хотел?
— Так это… Свинку-то, что мы у вас приобрели… негодная она оказалась.
Голос Игнатия сделался подобострастным и льстивым. Тьфу ты!
А вот дядя Феодор, казалось, искренне изумился.
— Как это негодная? Что ты плетешь?
— Отравлена свинья была.
— Что?! — взревел дядя Феодор, словно Игнатий ударил по самому больному. — Да как ты смеешь мою скотинку порочить? Это ваша еда вся отравлена! Это вы поля всякой химией засыпаете, а скотину разной дрянью пичкаете! А у нас в Залесье все свое, все родное, от земли-матушки растет. И скотинка травкой питается, на солнышке греется, чистую ключевую водицу пьет. Не может быть мясо от нашей скотины плохим. Врешь ты все! Клевещешь!
И Феодор в порыве гнева даже стукнул посохом по полу. Гул пошел по всему дому, а Игнатий втянул голову в плечи.
— А это не я говорю! — трусливо выкрикнул он. — Это вон она!
И выпихнул вперед себя Катюшу. Та тоже струсила, ну как старикан ее посохом по макушке благословит, но страху своего не показала.
— У старушек отшельниц смерть приключилась.
— От мяса моей свиньи?
— Да.
Феодор вскочил. Он был не на шутку взволнован.
— Это ложь!
— Но так случилось.
— Голословное обвинение! У меня хорошие свиньи! Все санитарные сертификаты имеются.
В своем порыве дядя Феодор уже не вспоминал про землю-кормилицу, а заговорил чисто юридическими терминами. Смекнул, что юродство тут не прокатит, про сертификаты вспомнил. Видать, не так уж отошел дядя Феодор от этого мира, если о сертификатах качества на свою свинину позаботился.
— Старухам яд в мясе вы подослали.
