Внезапно дверь скрипнула, и в комнату кто-то вошел. Катя вздрогнула. Она узнала вошедшего мужчину. Это был дядя Феодор, с которым она уже познакомилась сегодня. Он выглядел как-то странно. Глазки его блестели, на губах блуждала непонятная улыбка. На нем были лишь белые подштанники, поверх которых был накинут тяжелый расшитый шелковыми нитками халат. Подойдя к забившейся в глубь кровати девушке, дядя Феодор скинул со своих плеч халат, который упал на пол. Оставшись перед Катюшей в одних белых подштанниках, Феодор полез к ней на кровать.
Катя взвизгнула. Только тут до нее наконец дошло, к чему были все эти намывания и растирания. Феодор решил развлечься с ней. А будучи человеком брезгливым, велел своим служанкам сперва гостью хорошенько помыть и приготовить. Вот почему с ней так все носились и называли лебедушкой. А Феодор, значит, ясный сокол. Хорош сокол! Скорее уж жук навозный!
А сластолюбивый горбун времени даром не терял. Руки Феодора с растопыренными короткими пальцами схватили Катю за грудь и сильно сжали. Действовал он грубо, причиняя девушке боль. Она взвизгнула и начала отбиваться. Но куда там! Феодор был ростом хотя и мал, но силен физически необычайно. В мгновение ока он подмял Катюшу под себя, начал задирать на ней сарафан. И Катя впервые осознала, как это неудобно, когда под сарафаном у тебя ровным счетом ничего нет. Просто никакой преграды, даже самой иллюзорной и той нет.
— Пустите! — шипела она. — Я буду кричать!
— Кричи на здоровье, маленькая. Мне же веселей будет.
Руки Феодора шарили по телу девушки, оставляя в ней гадостное ощущение. До чего же он был ей противен! До чего же гадок! И еще этот его запах. И колючая борода, которой Феодор тер ее, словно проволочной щеткой. И эти его жадные грубые руки. Катюшу чуть не вырвало. Изловчившись, она изо всех сил двинула коленом, целясь в пах. И попала. Не совсем в пах, скорее, куда-то в живот, но дяде Феодору и это не понравилось.
— Розог хочешь! — взбесился горбун. — Получишь!
Так вот для чего тут лавка. И эти прутья. А она-то думала — корзины плести! Ясно, какие узоры наплетет у нее на спине жестокий горбун.
Дядя Феодор тем временем уже навалился на Катюшу всем своим телом. Той было ни двинуться и даже ни дохнуть. Действовал Феодор очень ловко, можно сказать, мастерски. Девушка теперь и шевельнуться не могла. Она и дышала-то с огромным трудом и через раз. От недостатка кислорода у нее кружилась голова и перед глазами все плыло. А горбун все мял ее своими ужасными руками. Мял и подбирался к самому сокровенному все ближе.
— Вот так, вот так, — жадно бормотал он. — Умница. Лежи себе тихо.
Катя и лежала. Не потому, что была такой покорной, а просто потому, что не могла двигаться.
Но покладистость ей не помогла. Вдруг ни с того ни с сего горбун размахнулся и влепил одной рукой Катюше такую пощечину, что у девушки мигом онемела щека и заложило ухо. Пока Катя приходила в себя, горбун вцепился ей руками в шею и принялся душить. Лицо у него покраснело от возбуждения, стало сосредоточенным и каким-то совсем жутким. И Катюша поняла, что ему не первый раз проделывать такое с девушками. Когда она уже совсем отключалась, горбун ее внезапно отпустил. И Катя смогла сделать несколько драгоценных глотков воздуха.
Между своих ног она ощущала какую-то твердую палку. Что это? Горбун колбасу с собой в постель принес? Угощать Катю будет? Но Катя даже не могла удивиться толком такому странному поведению. Она была совсем сломлена. У нее не осталось ни душевных, ни физических сил, чтобы оказать сопротивление этому оседлавшему ее чудовищу.
От собственной немощности ей только и оставалось, что расплакаться. И она даже почувствовала, как на глазах у нее наворачиваются слезы, как вдруг Феодор замер. Дышал он все так же тяжело и с надрывом, но больше Катюшу не лапал и, кажется, вообще забыл про нее.
И внезапно сквозь гул в ушах у Кати до нее донесся чей-то голос:
— Дядя Феодор! Выйди на свет, сокол ты наш ясный!
Голос звучал из-за двери. Горбун отозвался грубо и прямолинейно:
— Пошел ты на…
— Дяденька Феодор, не по собственному почину тебя тревожу. Там к тебе люди приехали!
Адрес послания не изменился.
— Пошли их всех вон и на!..
Но крикун не унимался.
— Там полиция! — голосил он под дверью. — Про девчонку какую-то спрашивают. Вроде как у отца Анатолия из монастыря какая-то девчонка пропала. Не у тебя ли она сейчас, спрашивают?
Феодор ругнулся. Он растерянно посмотрел сперва на замершую Катюшу, потом на дверь. Похоже, он решил, что разговор идет про Катюшу. Но отдавать свою добычу горбун явно не собирался. И в то же время послать полицию на те же три веселые буквы он все-таки тоже не посмел.
— Скажи им, что уже иду! — крикнул он, подхватывая с пола халат и надевая расшитые шлепанцы прямо на босу ногу.
Уже у дверей он обернулся к Катюше и плотоядно облизнул губы.
— Посиди тут, лебедушка, подожди меня. Подождешь, так оно еще и слаще будет, так? А услышу, что на помощь звать станешь, вернусь и убью тебя!
И у Кати почему-то не возникло никаких сомнений в том, что горбун так и сделает. Она стояла, молча глядя на своего мучителя. Девушка была в полном отчаянии, и тому это явно понравилось. Подмигнув ей злым глазом, развратный старикашка вышел из комнаты.
Онемевшая от всего этого Катюша услышала, как в двери щелкнул замок.
Она была пленницей! И она была заперта!
Пока Катюша переживала самые драматические сексуальные переживания в своей жизни, в монастыре у отца Анатолия сделалось совсем жарко. Причем происходило это в прямом смысле слова. На территории монастыря полыхал пожар. Началось все от кухни. Громыхнуло там так, что со строительных лесов, на которых работали рабочие, посыпались люди.
Чудом обошлось без жертв. Кто-то успел уцепиться сам, кого-то удержали другие. Один маляр пролетел пять метров, приземлившись ровнехонько между двумя торчащими из бетонных блоков арматуринами. И остался цел! Теплая зимняя куртка зацепилась за торчащие железяки, что смягчило удар. И мужчина даже смог сам подняться. Он отделался лишь рваной раной на голове, вскользь коснувшись одного из металлических прутов. Но всем страшно было даже подумать, чтобы с человеком могло произойти, пролети он на несколько сантиметров в ту или другую сторону.
Пока люди на строительстве пытались понять, откуда грохнуло и что это могло быть, другие, находящиеся ближе к зданию трапезной, сгрудились под ее окнами и наблюдали за тем, как из окон кухни следом за разбитыми стеклами вырываются огромные языки пламени. Пламя, разгораясь, пожирало дерево постройки. И люди опомнились:
— Пожар! Горим!
Все побежали в разные стороны, возникла сумятица и неразбериха, как обычно бывает в таких случаях. Из здания трапезной выскочил огненный шар, вопя, он упал в высокий сугроб и начал в нем кататься. Несколько человек подбежали к нему с лопатами и стали закидывать пострадавшего снегом. Хорошо, что снега было много. И шипя от разочарования, огонь вскоре сдался.
