— Но только с любовью!
— Ага, — кровожадно сверкнул глазами дядя Феодор. — С нашей братской любовью и почтительностью.
— Как-то ты это зло говоришь, — укорил брата отец Анатолий. — Кажется мне, что мало в тебе еще христианской любви и прощения.
— Зато в тебе чрез меру!
— Сколько уж Господь положил, — скромно потупился отец Анатолий.
— Лицемер!
— Сектант!
Но религиозный диспут между братьями не успел разгореться. Внезапно дядя Феодор бухнулся на колени перед своим братом и во— зопил:
— За дело меня бог покарал! Прости меня, братец!
— Что ты! Что ты, Федя! — всполошился отец Анатолий. — Что это ты говоришь такое?
— А то и говорю! Эта мошенница — сестрица наша, она ведь у меня в Залесье бывала. Принимал я ее. Привечал даже. Думал, чем не шпион в твоем лагере? Надеялся в своих целях ее использовать. А она мне и впрямь разное про вас рассказывала. Кто приехал да что сказал.
— Ну это не велик грех.
— Да ведь я на тебя, братец, думал, когда проблемы у меня начались.
— А я на тебя.
— Простим друг другу?
— Простим!
И братья обнялись и даже всплакнули на плече друг у друга от избытка переполнявших их чувств. Впрочем, длилась эта сентиментальная пауза недолго. Братья взяли себя в руки. И снова посмотрели на следователя. Что он им еще скажет?
И Завирухин сказал:
— Поджог Залесья и уничтожение кухни в монастыре — это еще не самое страшное из содеянного вашей сестрой.
— А что еще? — пожал плечами отец Анатолий. — Порча строительных лесов, когда лишь чудом у нас в монастыре никто не убился? Если вы про тот случай, то мы до сих пор благодарим Царицу Небесную за это чудо, которое она нам явила.
— Строительные леса — и это еще не все. Есть и кое-что еще.
— Попытка отравить старушек-отшельниц?
— Да, кстати, тоже ловкая афера со стороны вашей сестрицы. Мясо поросенка куплено у одного из вас, под подозрение вроде бы должен попасть он. Но в то же время мясо было другим братом передано своим подопечным старушкам. В итоге подозрение в смерти старушек пало бы сразу на вас обоих. Одним ударом устраняются сразу два конкурента.
Братья помолчали, а потом дядя Феодор произнес:
— Эх, нам бы еще тогда смекнуть, что злодей-то против нас обоих действует. Глядишь, тогда и сами бы догадались, где врага искать.
А отец Анатолий тихо поинтересовался:
— Но и это еще не все?
— Нет, остается самое главное злодейство, затеянное вашей сестрицей и удавшееся ей в полной мере.
Затаив дыхание, братья ждали продолжения. И следователь продолжил:
— В покушение на жизнь старушек-отшельниц вмешался счастливый случай. Отравленное мясо сожрал волк, а старушки остались целы и невредимы. Попостились чуток, но все лучше, чем раньше времени отправиться на тот свет. Но вашей сестрице был необходим последний решающий аккорд. Поджог, порча имущества, сеяние смуты — это все было подготовительными шагами. Под занавес ближе к назначенному юристами сроку ей требовалось нечто такое, что полностью бы сломило вас обоих. Нечто, от чего вы бы не сумели оправиться до надвигающегося первого марта. Нечто очень серьезное. И она понимала, что без убийства ей будет не обойтись. Раз не удалось отравить старушек, которые к тому же стали держаться настороженно и близко к себе никого из монастырской братии не подпускали, она стала прорабатывать себе новую жертву. И такая несчастная душа вскоре нашлась.
— Аксинья, — прошептал дядя Феодор. — Мой грех.
— Да, по вашей вине девушка оказалась темной ночью одна на лесной дороге, где на свою беду и повстречала Наташу. Та прикинулась ласковой и понимающей, пообещала помочь девушке. Не чувствуя подвоха, Аксинья доверилась злодейке. И темной ночью Наташа провела ничего не подозревающую девушку по потайному ходу в монастырскую трапезную, где и убила несчастную.
— Просто так? — не поверил своим ушам отец Анатолий.
— Не просто, а чтобы можно было затем обвинить в этом убийстве вас с братом.
— Но сама Аксинья не сделала Наташе ничего дурного?
— Лично ей — нет.
— Получается, моя сестра хладнокровно убила эту девушку просто потому, что Наташе было необходимо кого-нибудь убить для того, чтобы обвинить в этом нас с братом?
— Да.
— Невероятно, — пробормотал вконец деморализованный отец Анатолий. — Невероятно, как такое существо могло появиться в нашей семье.
Но вот его брата больше интересовали детали произошедшего преступления.
— А тело Аксиньи, получается, преступница выкинула через окно в сугроб, который был уже на территории монастыря?
— Именно так. Тело оказалось в высоком сугробе, который намело под окнами трапезной. За ночь снег засыпал тело, и никто ничего не заподозрил.
— Но ведь снег мог растаять позднее чем первого марта, — задумчиво произнес дядя Феодор. — Я бы уже успел вступить в права наследства. — И сообразив, что сказал что-то не то, он кинул поспешный взгляд в сторону отца Анатолия и добавил: — Ну, или брат бы успел получить деньги.
— Для этого и понадобился взрыв газа на кухне. Пожар растопил снег. И тело Аксиньи нашли гораздо быстрее.
— Я тоже об этом подумала! — воскликнула Катюша. — При мне кто-то сказал, что до весны, до растаявшего снега труп не найдут, я тогда и подумала, а ведь сугроб у трапезной неспроста, должно быть, растаял. Кому-то было надо, чтобы тело нашли раньше.
Она высказалась и снова смущенно замолчала. А Завирухин продолжал:
— Но так как Наташа понимала, что ей никогда не удастся обвинить в убийстве лично отца Анатолия или лично дядю Феодора, у вас всегда нашлись бы необходимые свидетели, готовые подтвердить ваше алиби, она решила, лучшее, что ей остается, — свалить вину на кого-то из близких к вам двоим людей. Сначала она планировала свалить вину за убийство на Петю и Любу — сына и невестку отца Анатолия. Для этого Наташа заранее подготовилась. Стащила у Любы ее нательный крестик. А потом, еще по дороге в монастырь, она, как бы отлучившись от своих подруг, якобы подслушала разговор, в котором некая женщина планировала причинить зло отцу Анатолию.
— Значит, не было никаких женщин на лесной остановке? — снова не утерпела Катюша.
— Не было.
— И цепочку никто из них не терял?
— Цепочку подкинула вам сама Наташа. И визитку с часом посещения Любой спа-салона тоже Наташа подкинула. И крестик Любы на том месте подкинула, мол, учтите, девочки, если что, то все следы ведут к Пете и Любе.
— Люба по спа всяким никогда не ходит, — заступился за любимую невестку отец Анатолий. — Некогда ей. Да и характер не позволяет нагишом прилюдно нежиться.
