— Пали! — и сам подал пример, подняв пистолеты, и двумя выстрелами свалил плац-адъютанта и унтер-офицера. Поднялась адская стрельба, солдаты ответили расстроенным залпом. Но пришельцы были метче. Однако пошатнулся и упал бездыханным на плиты двора отставной преображенский штабс-капитан Дмитрий Зыков. Рядом повалился матрос Шабанов. Но солдат упало более десятка, и остальные дрогнули. Со стены по служивым ударил залп из нескольких ружей.
— Вперед! — крикнул товарищам Ломоносов, бросив разряженное оружие, выхватил свой палаш правой рукой и, взведя очередной пистолет левой, устремился на солдат. За ним, кто с абордажной саблей, кто с поднятым солдатским ружьем, громко крича, устремились его товарищи. Солдаты, потеряв начальство и видя перед собою не людей, а яростно воющих бесов, позорно ретировались.
Тогда нападавшие повернули к стене и начали подниматься по веревкам. Когда большая часть уже взобралась и начала спуск с обратной стороны, снова показались солдаты, открывшие беспорядочную пальбу. Уже почти взобравшийся Федор Шаховской получил в плечо солдатскую пулю. Он рухнул на землю с высоты полутора сажен и громко вскрикнул. Солдат же встретили новым залпом со стены, и они опять отошли.
— Что с вами, Федор? — наклонился к князю Ломоносов.
— По-моему, сломал ногу. Бросьте меня и отходите — авось князя не приколют. Вот деньги — Шаховской, сунув руку за пазуху, подал бумажник Петру. Тот взял их, пожал князю руку на прощанье и последним влез на стену. Тем временем наверху послышались новые выстрелы — солдаты попытались атаковать по стене, но, встреченные залпом кулеврины, заряженой картечью, и метким огнем моряков, отступили и здесь. Сбросив все кошки со стены наружу, Ломоносов и Чижов скатились вниз. Сдернув оставшиеся крючья, они бросились бежать следом за товарищами.
Глава 36
Бегство
Они нагнали своих людей быстро — двое помогали идти раненному в ногу Анкудину Васильеву. К счастью, благодаря белым балахонам, группа довольно скоро потерялась на заснеженных просторах оледеневшей реки. По предложению Ломоносова, раненого понесли на скрещенных ружьях — так дело пошло быстрее.
Через пятнадцать минут они добрались до устья Малой Невы, где их ждали приготовленные кони и сани-пошевни.
В это время с реки, неподалеку, послышались заливистый лай, перешедший в скулеж и вой. Они насторожились, но через пару минут к ним присоединились четверо людей Бестужева во главе с бомбардиром Черняковым.
— Собачек за вами пустили, да на нас они натолкнулись! — заметил Черняков, вытирая окровавленную абордажную саблю.
— Где Бестужев? — спросил Петр.
— Господин штабс-капитан, полагаю, погибли! — ответил бомбардир, незаметно вытирая угол глаза. Итак, их оставалось двадцать человек и им предстояло бежать.
Коней было двадцать и пять пошевней, запряженных по одной лошади и предназначавшихся для освобожденных узников. Коней забрали всех, часть в качестве заводных, а пошевней заняли только двое — на одних разместился раненый матрос Васильев, на других — Муханов с кулевриной, заряженной крупнокалиберной пулей.
В этот момент со стены крепости ударили выстрелы пушек.
— Поднята тревога по гарнизону! — сказал Чижов.
— Вперед, к Финляндской заставе! — приказал Ломоносов. И кавалькада вихрем помчалась в ночи. Слабо падал снег.
Беспрепятственно они добрались до заставы. Но здесь дорога была загорожена рогатками и снаружи караульни стояли несколько солдат, возглавляемых офицером в полушубке.
— Стой! — крикнул офицер, выхватив саблю, когда первые всадники показались из-за завесы слабой поземки. Но к нему не прислушались. Всадники продолжали скакать прямо на караульных.
— На руку! — скомандовал офицер, солдатские ружья опустились. — Целься! — Но в ответ из темноты полыхнуло пламя, и фунтовая пуля с грохотом ударила над головами солдат в стену караульни: Муханов не стал ждать залпа. Солдаты, среди которых много было молодых, подались в стороны. Всадники промчались мимо них, с разбега перескочив рогатки. Несколько из них, замедлив, нагнувшись прямо с коней, растащили рогатки для проезда саней. Первые пошевни сумели проехать. В это время солдаты собрались и дали жидкий залп. Он не причинил большого урона, кроме как убил лошадь на тех санях, где ехал Муханов. Пошевни перевернулись, и штабс-капитан оказался в снегу.
Поджио, скакавший последним, хотел вернуться за товарищем. Но Муханов, силясь вылезти из под саней, крикнул:
— Бегите, прощайте друзья! — А к нему уже подбегали солдаты. Из караульни выскакивали другие, стрельба по беглецам усилилась. Ломоносов приказал уходить.
— Я, наверное, буду следующим, — сказал Поджио, подъехав к Петру спустя несколько минут.
Когда беглецы достаточно удалились от петербургских окраин, Ломоносов, возглавлявший отряд, остановился и, дождался пока подъедут остальные.
— Мы поворачиваем на восток.
— Почему туда? — Этот вопрос был задан несколькими офицерами одновременно.
— Финляндская граница хорошо прикрыта, а если мы туда и проскочим, у финнов нет причин не выдать нас генерал-губернатору Закревскому. Насколько же все мы знаем Арсения Андреевича, он не упустит случая выслужиться перед новым императором. Поэтому мы поедем в противоположную сторону. Сейчас снег засыплет наши следы, это собъет преследователей с толка, и мы выиграем время.
— Но мы рискуем попасться, объезжая озеро с юга!
— Лед на Ладоге крепкий, мы переправимся через Невский залив. Потом обогнем озера и двинемся на север.
— И далее куда?
— Далее надо за Урал. Лучше уйти туда самому, чем ждать, пока повезут. А на сибирских раздольях — пускай ищут!
Следы заметала слабая поземка и к утру скрыла их совсем. Небольшой отряд свернул к востоку, и к рассвету перед ними расстилалась ровная ледяная равнина
[18].
Здесь несколько минут они потратили, пока Поджио удалил пулю из ноги Васильева. Моряк операцию перенес молча, только дико сжимая в кулаках две ружейные пули. Рану прижгли порохом.
Наконец небольшая кавалькада спустилась на лед и гуськом двинулась вперед. Противоположный низкий берег не был виден, но Чижов вел по компасу. Спустя несколько часов всадники вновь выехали на берег, примерно там, где позднее выросла станция Кобона. Позади них осталось все: служба, квартиры, женщины, балы, друзья, верность присяге. Только борьба за свою свободу и жизнь еще осталась у них.
…На третьи сутки, страдая от недосыпа, они миновали южное побережье великих озер Ладоги и Онеги, обрамленное Мариинской системой каналов, и двинулись дальше, на восток — в сторону Каргополя, старинного места ссылки и казни опальных и бунтарей…
