― Здесь руны! ― воскликнул Иллуги.
― Знаешь, что они говорят? ― справился Эйнар.
― Думаю, что-то насчет правды... Правда, правдивый... Тут есть руна вечности, она означает «долго длящийся». Конечно, все зависит от того, как их резали...
― Выходит, не знаешь? ― подытожил Эйнар.
Иллуги пожал плечами, сконфуженно усмехнулся и признался, что да, не знает.
― Сперва кажется, что руны эти ― вроде тех, какие вырезают на мечах, заклятие на силу и прочность, ― прибавил он. ― Но руны старые, мы теперь пользуемся другими...
Крик заставил нас вздрогнуть, разорвал уши, отразился от стен колокольным звоном.
― Что за херня?..
Эйнар слетел вниз по веревке так быстро, что, должно быть, ободрал кожу с ладоней. Я последовал за ним, чуть медленнее, потому что был почти уверен, что знаю, кто кричал.
Я оказался прав. Хильд стояла посреди кузницы в кольце настороженных воинов, прижимая к груди древко копья. Неподвижная, точно носовая фигура на челне, глаза распахнуты, устремлены в никуда, рот разинут, грудь вздымается, словно ей трудно дышать.
― Монах ее заставил, ― сказал Бодвар. ― Мы все отговаривали, но этот маленький ублюдок сказал, мол, все равно кому-то придется, так что пусть это будет она.
Эйнар оскалился на Скапти, и тот потянул за поводок так, что Мартин чуть было не упал. Полутролль пожал плечами:
― Он прав, Эйнар. Кто-то должен был попробовать.
Мартин, выпрямившись, поправил рясу и улыбнулся.
― Я был прав. Все время был прав. Эта Хильд связана с мечом, который здесь выковали и который стал могучим оружием благодаря крови Христовой на священном навершии. Язычники могли осквернить Копье Судьбы, но кровь остается истинной. Истинна также и кровь кузнецов ― она знает, где находится меч и где скрыт Великий Клад.
― Убейте этого маленького выблядка, ― прорычал Кетиль Ворона.
― Он прав, ― проговорила Хильд; голос странный ― негромкий, ровный, почти ласковый. ― Во мне кровь кузнецов, которые выковали этот меч.
― И сколько же копий воткнули в этого Христа? ― осведомился Финн Лошадиная Голова. ― Слыхал я, что у императора ромеев в Великом городе сотни святынь Христа, от маленького куска ткани с лицом этого бога до венца из колючек. Там есть и копье, которое торчало в боку этого Иисуса, когда он висел на своем дереве.
― Ложь. Настоящее копье у меня, ― бросил Мартин сердито, и Эйнар ударил его в ухо. Маленький монах покачнулся.
― У тебя вообще ничего нет, монах, ― сказал Эйнар голосом холодным и медленным, как ползущий ледник. ― Только твоя жизнь ― и то с моего разрешения.
Хильд покачала головой, словно стряхивая с волос воду.
― Я знаю, где находится меч Атли. Я могу отвести вас туда, далеко на восток, вдоль по реке хазар.
― Ради задницы Одина, где это? ― спросил Эйнар.
― Я знаю, ― вмещался Колченог, возбужденный, как нетерпеливый мальчишка. На этот раз никто не засмеялся ― все помнили расправу с Хрингом. ― Это на Дону.
― На Дону? ― переспросил Эйнар.
― Там земли хазар, ― не унимался Колченог. ― Если мы толкуем о тех хазарах, которые пускают в тебя маленькие стрелы и поклоняются богу иудеев.
― Те же, ― сказала Хильд, и настало молчание, громкое, как грохот молота.
Мы все еще стояли, холодея от неведомого, когда из темного колодца показался один из тех варягов, что сторожили вход.
― Рерик зовет, ― сказал он Эйнару, щурясь от света. ― Что-то стряслось.
― Рерик? Что он здесь делает?
Мы бросились наружу. После пещер тусклое солнце показалось ослепительным. Нас ждали шестеро ― Рерик, Вальгард Скафхогг и еще четыре варяга. Мой отец с мрачным лицом шагнул вперед, и я увидел сквозь прореху в рубахе у него на плече глубокую кровоточащую рану.
― Пришел один из кораблей Старкада, ― сказал он, ― со Старкадом и Ульф-Агаром. Был бой. Убиты восьмеро наших.
― Как вы сумели отвести «Сохатого» вшестером? ― спросил Эйнар.
Мой отец молчит, трет лицо; прежде чем он продолжает, мы все понимаем, и к горлу подкатывает ком.
― Никак. Мы высадились, Старкад наступал нам на пятки. «Сохатый» остался гореть у берега.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Теперь уже почти все поняли, что над Эйнаром тяготеет его судьба, и причиной тому клятва, которую он нарушил. Эйнар тоже понимал, но сейчас ему нужна была его команда ― сильнее, чем когда-либо прежде, ― и потому он встретил удар судьбы с отвагой воина и хитрым расчетом, достойным Локи.
― Ладно, ― молвил он с кривой ухмылкой и окинул взглядом ошеломленных и злых варягов, оказавшихся без корабля на враждебном берегу. ― Помните, мы ― Обетное Братство.
Повернулся и пошел прочь, а солнце умирало на краю мира, цепляясь за вершину горы.
Послышался гул спора, в котором одно слово побивало другое. Исчерпав доводы, несколько человек из тех, кто последовал бы за Эйнаром и в Хель, снова взвалили на плечи свою ношу и поспешили за ним. Их длинные тени раскачивались. Среди них был мой отец. Потом и остальные потянулись следом, ругая все на свете и особенно эту проклятую гору.
― Подожди, я перевяжу тебя! ― крикнул я отцу.
Он обернулся и не смог сдержать усмешки, увидев мою перемазанную рожу.
― Тебе нужно вымыть за ушами, парень! ― рявкнул он, и я рассмеялся вместе с ним и выхватил последнюю чистую исподнюю рубаху из своего тюка, чтобы сделать перевязку. Рана была длинная, опасная и кровоточила.
― Секира, ― проворчал отец.
― Не надо бы тебе лезть вперед, старик, ― сказал я с улыбкой.
И тут я увидел, что его глаза полны отчаяния. Он потерял «Сохатого». Я ощутил всю его боль, но помочь мог, лишь старательно перевязав рану.
― И что теперь? ― спросил я, когда он отвел взгляд.
Отец сразу же понял, о чем речь.
― Так или иначе все увидят правду, ― спокойно сказал он. ― Эйнар нарушил клятву, и боги отбирают у него удачу. Так что теперь каждый поймет, во что ему обойдется такой проступок.
― Эйнар нарушил клятву Эйвинду, так что я могу нарушить свою клятву Эйнару, ― сердито отозвался я. ― И ты тоже. И каждый. Боги, конечно же, не найдут в том вины.
