Эйнар пригладил усы.
― Нужно все хорошенько обдумать.
― Обдумать что? ― спросил Валкнут, который загорел дотемна, как черный раб с самого юга мира, так что в сумерках были ясно видны только его глаза и зубы. ― Мы знаем, куда идти. Чего еще?
― Конечно, ― произнес спокойный голос из тьмы позади Эйнара. ― Это все, что вам на самом деле нужно.
Она была как холодный ветер из открытой двери. Все замолчали, ощутив тяжесть ее присутствия, но Кетиль Ворона едва взглянул на нее, потом раздраженно плюнул в огонь.
― А мы знаем, куда идти?! ― воскликнул он. ― С какой стати мне топать за безумной финкой?
― Ты думаешь, я не знаю дороги? ― с вызовом спросила Хильд, сев на корточки так, что ее колени поднялись почти до ушей, а платье собралось на коленях.
Ноги у нее, как я заметил, были голые и чистые.
Все молчали и старались не смотреть на нее, а Кетиль Ворона перевел взгляд туда, где спиной к Хильд молча сидел Эйнар, уставившись в огонь, скрытый под черными крыльями волос.
― Может, другие боятся тебя, ― рыкнул Ворона, ― но не я. Если обманешь, я разорву тебя от мохнатки до челюсти.
Хильд не дрогнула, зато некоторые поежились. Она снисходительно улыбнулась.
― Хорошо, что ты не боишься, Кетиль Ворона, ― сказала она голосом, похожим на шорох крыльев летучей мыши. ― Тебе понадобится твоя храбрость.
Тут ожил Эйнар, обернулся в ту сторону, где, точно огромный черный паук, сидела на корточках Хильд. Он покачал головой и снова пригладил усы.
― Дело не в том, чтобы просто найти то, что мы ищем, ― сказал он.
― Это просто слова! ― рявкнул Кривошеий. ― Я заодно с Вороной. Сдается мне, что эта безумная девка собирается завести нас в травяное море. Я никогда не доверял женщинам, и это всегда шло мне на пользу.
― Ты не умрешь старым и богатым, ― вдруг взвыла Хильд настолько не своим голосом, что все похолодели.
Ветер засвистел, прижал к земле огонь. Кривошеий откашлялся и сплюнул нарочито громко, с насмешкой.
― Пререкаетесь, как бабы, ― презрительно проговорил Иллуги. ― Что скажет Эйнар?
Я подумал, что если у Эйнара было что сказать, он сделал бы это раньше. Не околдовала ли его Хильд?
Эйнар пошевелился, как человек, которого оставляет сон.
― Мы попадем туда, ― сказал он так тихо, что для тех, кто находился сзади, пришлось повторить. ― И что потом?
Он с вызовом оглядел нас.
― Доберемся туда, и что? Постучим в дверь и вежливо спросим, радушно ли примут нас в этой могиле? Несите эля, мяса, и ― ах да, кстати, все серебро, какое найдем? Что, если там нет двери, никакого входа ― как мы его проделаем?
Он вытер рот, потянулся к меху и наполнил свой рог, который держал между колен, потому что земля слишком затвердела от жары и нельзя было воткнуть его стоймя.
― И еще, ― добавил он, хлестнув нас всех черным взглядом. ― Как вы унесете добычу? В рубахах? Или в сапоги с шапками рассуете?
― Ну да, ― весело ответил Нос Мешком. ― Там же гора серебра. Всего-то и понадобится, что несколько больших сапог.
Все рассмеялись, а Эйнар пояснил:
― Нам потребуются веревки, тяпки, мотыги и повозки. И степные лошадки, чтобы тащить повозки. Лошадки, не быки, потому что те слишком медлительны.
Настало молчание, пока мы обдумывали сказанное и размышляли, как быть. В конце концов Берси, конечно же, подлизался к Эйнару.
― Будем ждать, ― сказал он. Никому не понравились эти слова.
― Чего? ― спросил Кетиль Ворона. ― Мы же можем все забрать...
― И уйти ― насколько далеко? На милю? Две? ― рявкнул Иллуги, тряся бородой. ― Степняки передвигаются быстро и бьют решительно.
― Не стоило кидать в них огрызками, ― вставил Скарти, его одутловатое лицо в красном отсвете огня казалось жутким.
Мы криво усмехнулись, припомнив всадников, их доспехи, копья и луки.
― Тогда чего же ждать? ― угрюмо осведомился Валкнут, сунув в костер кусок кизяка. ― Меня тошнит от проклятых богами коровьих шкур и клея.
― Лучше при них, чем на лестнице у этих стен, ― пробурчал кто-то в отдалении.
В говорившем я узнал новгородского славянина по имени Эйндриди. Другие варяги согласно заворчали.
― Мы ждем, когда проголодаемся, ― заявил Эйнар спокойно. ― Когда животные будут забиты и засолены, потому что здесь для них мало хорошей травы. Когда седла этих откормленных зерном лошадей станут велики на один-два пальца.
Все смотрели озадаченно, сбитые с толку. Но я понял, о чем он хотел заставить нас задуматься. Боги, он был расчетлив и холоден, как меч зимы.
― Вылазка за едой, ― торжествующе сказал Иллуги. ― Хорошая причина уехать отсюда с повозками, лошадьми и пожитками.
― В общем-то, верно, ― согласился Берси и фыркнул. ― Хитро.
Я удержался от совета, потому что уже видел такие вылазки: скопище повозок и лошадей, с рабами и женщинами, которые должны работать, и вооруженные копьями всадники для охраны. Но никогда ― пеших воинов из дружины.
Есть только один способ для варягов, вроде нас, оказаться далеко от всех остальных, в степи, с повозками и лошадьми, и чтобы при этом не задавали никаких вопросов из уважения к нашим ритуалам.
Некоторым из нас придется умереть.
― Вылазка за едой. Да, хитро, ― согласился Стейнтор и осушил свой рог с элем. ― А теперь загадай нам загадку, Нос Мешком, и сделай вечер веселым.
Пока Нос Мешком тер лоб и придумывал загадку, Эйнар встретил мой взгляд через костер, понял, о чем я думаю, и вызывающе уставился на меня, подбивая высказаться.
― Я странное существо, потому что я удовлетворяю женщин, расту очень высоким и прямым в постели, волосатый внизу ― и то и дело какая-нибудь смелая дочка какого-нибудь мужика осмеливается взять меня в руку, хватает мою красноватую кожу, обнажает мою головку и кладет меня в свою кладовку. Она помнит об этой встрече, ее глаза увлажняются...
Нос Мешком произносил нараспев.
― Лук! ― крикнул кто-то сзади. ― Слышал это еще ползунком...
В конце концов Эйнар опустил глаза, но мне было слишком больно от невероятно большого напряжения, чтобы я мог признать победу.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Вблизи головокружительные стены Белой Крепости оказались разочаровывающе бурыми, с лохматыми вмятинами от брошенных камней, покрытыми черными шрамами там, где в них попали зажигательные ядра.
